Ночь, которую я не помню

– И шутка убЛюдская.

Рома приобнял меня за талию и уже мне на ухо прошептал, отчего мне мгновенно стало жарко.

– Я так понимаю, столь горячие касания твоих губ – это преЛюдии?

– Нет, ты же слышал маму. СтрахоЛюдинам не пристало подобное, – сказала, оттолкнув жаркое тело. Я вчера-то с трудом отошла после его танцев.

В общем, мама очень быстро от нас сбежала, не выдержав такого юмора.

А затем Рома сказал, что планирует от меня съехать. И скоро уезжает обратно в Италию, напомнив, что целью его появления в родном городе было проверить, как себя чувствует мама, и уговорить ее пройти обследование. Только, похоже, он не достиг своей цели. Как и я – не сохранила равнодушное лицо после его слов.

– Но я буду рад и дальше видеться с Мишей, – сказал мой стриптизер, успокаивающе поглаживая мои пальцы.

– Да, Миша к тебе очень привязался. Ему будет сложно.

Похоже, не только стриптиз – это не повод для знакомства. Но и совместная жизнь. Про то, как будет сложно мне, не было сказано ни слова.

А привязался-то к Роме не только Миша.

Глава 22. Иногда наши самые неправильные поступки оказываются самыми правильными

Когда Рома с Мишей уехали на теннис, я начала собираться в гости к Кате. То, что мне так плохо сейчас, не повод отказаться от знакомства с семьей подруги. Они ведь саму свадьбу никак не отмечали. Решили вот собраться вместе и посидеть за одним столом, поздравить молодоженов.

Может, отвлекусь. А то ощущение, как будто я на собственном рабочем столе. Все нутро из меня вынули, оставив пустоту. И единственное, что ждет впереди, – все зальют формалином и положат органы вперемешку обратно.

Больше никогда не будет как прежде. Ощущала себя ходячим трупом.

Мне показалось, что у дома Кати я оказалась через мгновение. Такое чувство, что просто свет моргнул, и я в другом месте. А ведь я впервые здесь. Как же мог путь не отложиться в голове?

Дверь открыла улыбчивая девочка-подросток. Точно, у Кати же младшая сестра, рожденная уже от отчима. Поздний ребенок в семье. Когда девочка пошла в школу, сразу после узнали о Катином диагнозе. Этой семье, наверно, трудно пришлось. Подруга не сразу мне рассказала, что произошло в ее жизни, так как мы обе не отличались особой открытостью. Вот я сейчас и стою, глупо улыбаясь. Не знаю ни сколько лет девочке, ни как ее зовут.

– Привет, я Люда, – решила начать знакомство сама.

– Я Лера, – благовоспитанно улыбнулась девочка, а потом улыбка резко изменилась на бесшабашную. – И раз мне не разрешили оторваться на девичнике, я собираюсь оторваться сегодня!

Лера всплеснула руками, напомнив этим Марго, и уступила мне вход в квартиру. Кажется, я понимаю, почему Катя смогла принять мою вторую подругу, которая по совместительству любовница моего мужа. У нее был дома личный торнадо. Только по имени Лера.

Она провела меня в комнату с накрытым столом. Там меня встретила, похоже, мать Кати. Я старалась улыбаться, потому что все больше понимала, как мало подруга мне рассказывала о своих проблемах. Мне, как врачу, было тяжело проигнорировать у ее матери наличие непроизвольного движения глаз, несогласованность движения мышц и кушингоидную внешность. Лунообразное красное лицо, неравномерные отложения жира на шее и плечах, тонкие ноги.

У Кати синдром Иценко-Кушинга наследственный. «Свезло» так «свезло»: кроме того, что сам синдром крайне редкий, так наследственный еще реже. Непроизвольно испуганно вернулась глазами туда, куда ушла Лера.

– Мы знаем, а, значит, справимся, – тихо проговорила Катина мать, поняв мои мысли. – Катя говорила, что вы врач. И я рада, что ей было с кем поделиться своими проблемами.

Я покраснела от неловкости, потому что, наоборот, осознала, как мало мне рассказывала подруга. И понимаю, почему не знакомила с семьей. Она не терпела жалость, потому и о своей болезни сказала не сразу. А если бы я знала полную картину?

Появилась и сама виновница торжества. Счастливая, она подошла и обняла меня.

– Малыш здоров, – объяснила Катя свою радость. Я молча обняла ее в ответ, выражая не меньшее счастье. Все-таки как долго Кате пришлось откладывать мысли о семье из-за длительного лечения. И возможно, она пошла на риск со своей беременностью. К сожалению, у меня не было ее истории болезни, чтобы подтвердить или опровергнуть свои страхи. Все, что я могла, – это в ответ ее обнять.

Мы начали усаживаться за стол, ожидая, когда придут мужчины. Катя сказала, что их отправили докупать алкоголь.

– Я тоже буду пить, – сказала младшая сестра.

– Только через шесть лет и ни годом ранее. Если не веришь – можешь прочитать этикетку, – сказала и покачала головой подруга.

Шесть лет? То есть девочке около двенадцати. В школу идут примерно в семь. Значит, у Кати лечение началось пять лет назад. А мне она сказала об этом только три года назад, после моего развода. И то, наверно, только для того, чтобы отвлечь меня от погружения в собственные проблемы.