Ночь, которую я не помню

– Нет. Что? Это. Да ты… ты еще и ребенка посеяла? – возмутилась мать, сразу догадавшись и испугавшись. – Правильно я сделала, тебе нельзя доверять ребенка, – продолжила она речь, наращивая свое возмущение и страх. Так, стоп, похоже, еще и сказанула лишнего.

– Что сделала?

– Точнее Яшка молодец. Тебе давно пора было бросить эту работу. Только о мертвых теперь и думаешь, а живой сын от тебя сбегает! – сказала и замолчала мать, поняв, что проболталась. – Я поехала в школу узнавать.

– Не надо, только на уши там всех поднимешь. И больше не смей приближаться ко мне и моему ребенку, пока я не пойму, что делать… – сказала и, завершая звонок, мысленно дополнила: «С тем, что я узнала».

Это мама подговорила Яшку подать в суд. Он бы сам не додумался и не решился. Да и точно проболтался бы Марго, а она бы его остановила. Как минимум хоть раз припомнил бы про мой косяк в профессиональном прошлом. Значит, это мама распустила слухи. Бывший же, наверно, сразу забыл об этом, как только я рассказала. До сих пор помню его равнодушное лицо. Он не то что меня не понял, а даже не пытался вникнуть в ситуацию. Как бы он смог так качественно пустить слух? Да чтобы ему еще и поверили?

Мать хотела отнять у меня ребенка? Так, что ли, выходит? Даже если это всего лишь была угроза, но с Яшки бы сталось понять ее идею в прямом смысле. И подать в суд. Из ослабевших пальцев начал выскальзывать телефон, но я его перехватила. Сейчас не до этого. Нужно Мишку найти.

Телефон зазвонил, и я ответила Марго:

– Я сейчас не могу…

– Мишка у меня. Он к Якову приехал отношения выяснять, почему тот хочет подать в суд и его забрать. Люда, я честно не в курсе. Это какой-то бред. И знаешь, мне кажется, Яша не врет – он тоже не в курсе. Ты же знаешь, он не такой. Да и я бы знала тогда.

Я вытерла увлажнившиеся глаза. И от облегчения, и от предательства. Да, бывший, конечно, дерьмо. Но дерьмо пассивное. Если и творит что-то, то не со зла, а просто по своей сути такой. Лает, но не кусает. А жестокость проявляет только потому, что считает это сексуальным. Как я сразу не додумалась, что не может он быть инициатором такой идеи?

Да и зачем ему забирать Мишку? Яков давно понял, что дети – это точно не его. И с Мишкой видится из-за того, что «надо», а не потому, что хочется. Марго права, он просто такой человек. И я, как никто другой, должна была об этом подумать. Но так уж сложилось, что отделять зерна от плевел, если это касалось отношений, у Марго получалось лучше.

Ха-ха. Осуждала Наташу, что позволяет родному человеку так с собой обращаться, а сама…

Те, кто кричат, что «на твоей стороне» и «ради твоего блага», обычно и совершают предательство. И самое ужасное – так и не поймут, в чем оно заключалось.

– Люда?

Я встретилась глазами с Виктором, шмыгнула носом и вытерла-таки скатившуюся слезу. Никогда не плакала из-за жизненных бед, зачем сейчас начинать?

– Пусть сегодня побудет у тебя, – сказала я Марго и повесила трубку.

– Ты плачешь? – продолжал шокированно смотреть на меня судмедэксперт. Да, такого он за время нашей совместной работы еще не видел.

– Да вот, думала, Мишка в беде. А все обошлось, – шмыгнула носом.

Виктор попытался меня обнять, но я отступила. Тогда он просто сжал мои пальцы, как я когда-то Наташины. И посмотрел… так же. Неужели я настолько жалко выгляжу и нуждаюсь в лекции? Хотелось выдернуть руку и убежать. Наверно, я впервые поняла чувства Наташи.

– Это, наверно, так трудно – быть матерью-одиночкой. Я хочу сказать, тебе не обязательно все тянуть на себе. Ты… я… – Виктор замялся и сжал мои пальцы непроизвольно сильно. Я крякнула от боли, что, похоже, послужило Виктору сигналом выкрикнуть: – Выходи за меня замуж!

– А? – зависла, не переварив смену событий.

– Я так давно тебя люблю. И мне это место патологом даром бы не сдалось, если бы не ты…

– Да ты ж ни одной юбки не пропускаешь! – возмутилась такому вранью.

– Что? Это когда? – спросил Виктор, растерявшись. Он и так волновался, а после моего обвинения у него вообще руки задрожали.

– Диана, например, – вспомнила я единственный эпизод. А ведь действительно, я просто поставила ему ярлык «бабник». И воспринимала через его призму. Но, если подумать, кидал свои жуткие взгляды он только в мою сторону.

– Я специально так про нее спросил, чтобы вызвать у тебя ревность. Вот только никогда не поймешь, что ты чувствуешь. Я вообще впервые заметил, что ты умеешь проявлять эмоции.

«Так из-за чего влюбился?» – хотелось спросить, но промолчала. А ведь действительно, я-то влюбилась в эмоции. В сплошные эмоции. В Рому. Мне не понять, как можно полюбить что-то иное.

И вот сейчас передо мной моя мечта и цель во плоти. Достойный мужчина, самодостаточный и, как упоминал однажды, мечтающий о детях. Он понимает мою профессию, принимает и не брезгует. Он готов к самым серьезным отношениям, предлагает выйти за него замуж и пожирает влюбленными глазами. Почему же я отвечаю «Прости, я не могу»?

Могла бы хоть как-то деликатнее или умнее ответить. Но ничего в голову не приходило… кроме улыбки и танцев одного стриптизера.