Ночь кровавой луны

– Я не уверена, что смогу раскопать истину, поскольку иногда это невозможно, но я тебе обещаю, что, чего бы это ни стоило, я буду стараться это сделать, – прибавила я.

– Я вас нанимаю, – кивнула она, поверив мне. – Если бы вы сейчас начали бодрым голосом говорить: о, все будет тип-топ, я докажу невиновность твоего отца, и мы запоем веселые песни – я развернулась бы и ушла. Но вы честный человек. Поэтому я хочу, чтобы вы постарались найти того, кто убил мою мать.

Она немного помолчала и вдруг очень по-детски взмахнула длинными своими ресницами, посмотрела на меня и тихонечко попросила:

– Пожалуйста, помогите нам…

Глава 6

Несмотря на то, что Саша была высокой и длинноногой девочкой, я бы не дала ей четырнадцати лет. Настолько в ней сохранялись еще черты ребенка, как будто она не спешила расти. «Еще один Питер Пэн», – подумала я, глядя в эти умненькие, но еще такие чистые и детские серые глаза. Она не пользовалась косметикой, как большинство ее сверстниц, и не старалась казаться старше. Ей это было ни к чему – зачем? Она и так производила впечатление умной не по годам.

– Для того чтобы я тебе помогла, нам надо договориться об одной вещи, – сказала я.

В ее глазах мелькнул страх.

– Деньги? – почти шепотом спросила она. – У меня их мало. То есть почти нет. Но я достану…

О боже! Современные дети уже успели привыкнуть к могуществу этих «презренных бумажек»!

– Я говорю не о деньгах, – сказала я. – Не могу заверить тебя, что без них моя жизнь прекрасна и удивительна. Но давай все материальные вопросы решать потом. Сейчас меня куда больше волнует другая проблема – проблема нашей взаимной честности и твоей откровенности. Даже если тебе будет больно и неприятно говорить.

– Я согласна, – серьезно сказала Саша.

– Даже в том случае, если это будет касаться человека, который тебе дорог. Ты меня понимаешь? Иногда мы любим кого-то сильно, но, предположим, этот кто-то совершал в своей жизни нелицеприятные поступки… Нам не хочется о них вспоминать, и это естественно.

– Я поняла вас. Вы говорите о моей матери, – кивнула девочка.

Я удивленно посмотрела на нее.

– Но я говорила не о ней! Если это будет касаться твоего папы…

– О, вы просто его совсем не знаете! – горячо запротестовала Саша. – Мой папа несовместим с этими вашими нелицеприятными поступками. Конечно, он далеко не ангел, и у него, как у любого нормального человека, полным-полно недостатков, но они просто ерунда по сравнению с его достоинствами!

Ого, какая горячая защита!

Девочка явно была влюблена в своего отца и скорее бы согласилась с недостатками матери, но не отца… На ее щеках расцвели алые розы гнева, а губы подрагивали, будто детская обида коснулась их, заставив трепетать.

Я мягко дотронулась до ее руки.

– Саша, я хотела бы все-таки, чтобы ты ничего не скрывала и тогда, когда это будет касаться отца.

– Конечно, я не буду скрывать. Но если мой папа убил маму, я вообще ничего не понимаю в этой жизни! Может быть, поэтому я и пришла к вам. Потому что все пытаются убедить нас с Павликом в том, что он ее убил. У деда такой принцип – пережить горе можно только тогда, когда ты полностью в него окунешься. Он ставит превыше всего честность перед самим собой. Хотя я, например, знаю, что он и сам в это не верит, просто хочет нам показать, что… Ну, вот. Я запуталась. Эти взрослые иногда создают такую ужасную путаницу в голове. Но об этом потом, хорошо? Может быть, пока я буду рассказывать, я подберу определение для позиции моего деда…

Я могла бы поспорить с Воронцовым-старшим, надо ли открывать перед детьми все внутренние механизмы трагедии, но, в конце концов, это его дело. Может, он прав. Может быть, он хочет вырастить людей, готовых к жизни. Готовых быть сильнее и выше обстоятельств.

– Ну, что ж… Приступим, – сказала я.

* * *

Это сказать просто: «Приступим»… А с чего начинать? Если тебе важно понять, что же произошло в такой странной и такой обаятельной семье?

– Они правда друг друга очень любили, – вдруг помогла мне сама девочка. – С детства. Они учились вместе, представляете? Папа рассказывал, что он пришел в школу, увидел маму и сразу понял, что именно она должна стать его женой. А ему было только семь лет. Просто мама уже тогда была необыкновенной девочкой. А самое смешное, что она тоже сразу выделила папу. Или она просто так сказала? Сейчас мне уже трудно это понять. Но они с трудом дождались окончания школы, а потом сразу поженились, родилась я. Знаете, я должна быть красивой, если это была любовь. Говорят, дети любви всегда красивые. А я… Павлик куда меня лучше. Значит, они и потом друг друга любили, верно?

– Наверное.