Ночь музеев

Высвободив Андерсона и заперев решетку, дежурный повел мистера Фредерика и остальных за собой к другой камере, но то ли память подвела дежурного, то ли его рассеянность проявилась как нельзя некстати, и дежурный ошибся камерой и резко повернул в противоположную сторону. Вскоре увидев женскую фигуру, он остановился против нее, где его нагнали остальные.

Варенька стояла посреди камеры пребывая в горьком смущении и придерживая рукой свой локоть так словно там находилось ранение. Ее женственные глаза блестели от невысохших слез, ресницы и те были влажными. Нижняя губа подтягивалась подбородком к верхней. Только потемневшие от полумрака глаза оставались все так же тверды и взирали без какого-либо страха и робости на каждого стоявшего перед ней человека.

– О, юная душа, неужели то, что о тебе говорят правда? – Спросил мистер Фредерик.

– Кто она такая? – Дернулся Степан Васильевич.

– Я не пыталась никого украсть… Я стояла на мосту и ко мне пристал какой-то мальчик… он увидел, как я плачу и сказал… сказал… я уже точно не помню, но он назвал мне ваше имя мистер Фредерик… его окликала женщина… его звали… кажется Гриша.

– Гришенька! – Повысил голос мистер Фредерик, – но как же так получилось, что ты оказалась здесь?

– Он не хотел идти к этой женщине, называл ее плохой… а я… я спросила его разве он не любит свою мать, а потом я отвернулась от него, но он вцепился мне в руку… а люди… люди подумали будто я пыталась утащить его за собой…

– Какое недоразумение! – Удивился мистер Фредерик.

– Андерсон голубчик как вы себя чувствуете? – Прошептал Михаил Ильич Андерсону.

– Мне кажется эта девушка невиновна господин руководитель. – Сонно вымолвил Андерсон.

– Вздор! У нас здесь каждый второй невиновен. – Произнес Степан Васильевич.

– Послушайте произошло ужасное недоразумение, – начал мистер Фредерик, – я знаю эту девушку и знаю мальчика которого она как будто бы пыталась похитить и все это вышло страшно глупо…, да ведь вы совсем не знаете Гришеньку, он озорной мальчуган, очень чувствительный, проникновенный, но и потому очень непослушный, своевольный… вы должны выпустить эту девушку из заточения, она ни в чем не виновата.

– Ба! Вот тебе на! А может мы тогда каждого выпустим? – Рявкнул Степан Васильевич.

– Да! – Воскликнули заточенные.

– Молчать! Никого выпускать я больше не собираюсь, а будете мне ставить свои паршивые условия я и вас сюда мигом упрячу! – Разозлился заместитель начальника.

– Однако, послушайте… – поднял правую руку с поднятым указательным пальцем дядя Вадим, – все это кажется совершенно немыслимым, если бы не было правдой. Эта девушка, Варенька, нужна нам не меньше, чем Андерсон и вот по какой причине: она поет сегодня арию, разве вы ее не узнали? Она известная певица, чуть ли не лучшая в Европе, мистер Фредерик конечно же упустил это из своего внимания, на его месте я был бы ошеломлен ничуть не меньше, увидев ее в таком неестественном положении…

– Ха! Певица! Какая же она певица, раз в таких обносках ходит? Ну-ка разъясни? – Сделал свой ход Степан Васильевич.

– Все просто, – сказал дядя Вадим, переведя дыхание и чувствуя, что все совсем непросто, – Как вы это сказали, обноски верно? Сегодняшний вступительный концерт посвящен благотворительности и дают его соответственно бедняки. Нам ничего не оставалось кроме как заказать для госпожи Вареньки особенное платье, выкроенное специальными нитками, лучшим материалом, но все оказалось не то. Она выделялась посреди остальных бедняков и перед нами встала непосильная задача. Не может она одеваться как княгиня и стоять с бедняками. Но великолепная Варенька согласилась пойти на уступки, мы заказали ей превосходные обноски сшитые и привезенные прямиком из Парижа, наименование ателье я, пожалуй, утаю, мой Французский никуда не годится. Так наша Варенька облеклась в одежды бедняков!

– Почему же ее платье тогда изорвано? – Интересовался Степан Васильевич.

– Для пущего эффекта!

– Вы мелете чепуху!

– При всем уважении мне не удалось бы выдумать такого даже будь я стоящим болтуном. – Признался дядя Вадим, – вы не оставляете мне другого выбора. Эта девушка, Варенька, является нашим козырем в рукаве. Дело в том, что мы весьма наслышаны как Государь отзывался об ее выступлениях. Государь я бы даже сказал ждет ее сегодня как почетную и общепризнанную артистку и нам совершенно не хотелось бы огорчать его не так ли?

На лице заместителя начальника отразилась внутренняя борьба, это служебный долг давал отпор противоречивым доводам дяди Вадима, которые быть может и не соответствовали действительности, но несомненно были изложены чрезвычайно правдиво и безукоризненно складывались в единую целесообразную цепь, которую трудно было разомкнуть такому тугодуму вроде Степана Васильевича. Принятие жизненно важного решения, а то было вторым по счету за ночь весьма пренеприятно сказывалось на умственных способностях вышеуказанного заместителя. И в столь досадном положении, когда совсем не оставалось сил и мыслей к сопротивлению Степан Васильевич был вынужден пойти на компромисс сдав удерживаемую позицию.