Ночь над водой

– Ваша храбрость вдохновила многих людей. – Она подумала о Яне, который переводил речи Хартманна в те дни, когда тому разрешалось еще их произносить.

Ее восхищение вызвало в нем чувство неловкости.

– Я хотел продолжать делать то, что и раньше, – сказал он. – Мне жаль, что пришлось от этого отказаться.

– Вы ни от чего не отказались, Карл, – вмешался барон Габон. – Не терзайте себя. Вы сделали единственное, что было возможно в вашем положении.

Хартманн кивнул, и Маргарет поняла, что умом он соглашался с Габоном, но сердцем был убежден, что подвел свою родину. Ей хотелось сказать что-нибудь ему в утешение, но она ничего не могла придумать. Ее сомнения разрешил служащий «Пан-Американ», который прошел мимо, объявив:

– Завтрак подан в следующем вагоне. Просьба пройти и занять свои места.

Маргарет встала.

– Для меня большая честь познакомиться с вами. Надеюсь, у нас будет еще возможность поговорить.

– Конечно, – сказал Хартманн и впервые улыбнулся. – Нам вместе предстоит путь длиной в три тысячи миль.

Она прошла в ресторан и села со своей семьей. Мать с отцом заняли одну сторону столика, трое детей кое-как втиснулись с другой, Перси оказался между сестрами. Маргарет искоса бросила взгляд на Элизабет. Когда она взорвет свою бомбу?

Официант разлил по стаканам воду, отец заказал бутылку белого рейнского. Элизабет молчала, глядя в окно. Маргарет выжидала. Мать словно почувствовала какое-то напряжение в воздухе:

– Что с вами, девочки?

Маргарет промолчала.

– Я должна сообщить вам нечто важное, – сказала Элизабет.

Официант принес сметану к грибному супу. Элизабет ждала, когда он поставит ее на стол и отойдет. Мать попросила принести салат.

Когда он ушел, мать спросила:

– В чем дело, дорогая?

Маргарет затаила дыхание.

– Я решила не ехать в Америку, – объявила Элизабет.

– Что за чушь ты несешь? – раздраженно произнес отец. – Конечно, ты едешь – мы уже едем!

– Нет, я с вами не полечу, – спокойно возразила Элизабет.

Маргарет не сводила с нее глаз. Голос сестры звучал ровно, но ее длинное, некрасивое лицо побелело от напряжения. Маргарет всем сердцем была с ней.

– Не говори глупостей, Элизабет, отец уже купил тебе билет, – попыталась погасить конфликт мать.

– Ну, нам за него вернут деньги, – сказал Перси.

– Помолчи, дурак! – прикрикнул на него отец.

– Предупреждаю: я в любом случае откажусь пойти на посадку. Надеюсь, ты понимаешь, отец, что авиакомпания не допустит, чтобы в самолет вносили брыкающегося и кричащего человека.

Как умно и вовремя она все это говорит, подумала Маргарет. Сестра подловила отца в тот самый момент, когда он оказался более всего уязвим. Он не может силой посадить ее в самолет, не может и остаться для решения возникшей проблемы, потому что власти вот-вот его арестуют как фашиста.

Но отец еще не сдался. Он только сейчас понял, что дочь говорит серьезно. Отец положил ложку.

– И чем же ты вознамерилась заниматься, оставшись в Европе? – спросил он насмешливо. – Пойдешь в армию, как собиралась твоя полоумная сестрица?

Маргарет залилась краской гнева, но прикусила язык и промолчала, уверенная, что сестра добьется своего.

– Я поеду в Германию, – сказала Элизабет.

От неожиданности отец не нашелся что ответить. Вместо него отреагировала мать:

– Дорогая, тебе не кажется, что ты заходишь чересчур далеко?

Перси, с удивительной точностью имитируя отца, изрек назидательным тоном:

– Вот что бывает, когда девочкам разрешают рассуждать о политике. Во всем виновата эта дрянь Мэри Стоупс.

– Заткнись, Перси! – Маргарет ткнула его локтем в ребро.

Пока официант убирал суп, к которому они так и не притронулись, все молчали. Вот она и осуществила задуманное, подумала Маргарет, ей хватило смелости открыто заявить о своих намерениях. Пройдет ли это для нее безнаказанно?

Маргарет видела, что отец обескуражен. Ему легко было позорить ее, когда она заявила о своем намерении сражаться с фашистами, но Элизабет, которая всегда держала сторону отца…

Однако моральные сомнения недолго его терзали. Как только официант ушел, отец объявил:

– Я решительно тебе это запрещаю. – Тон был не терпящим возражений, данное заявление как бы завершало дискуссию.

Маргарет посмотрела на Элизабет. Как она ему ответит? Ведь он с ней даже не стал спорить: просто приказал.

С удивительной мягкостью Элизабет сказала:

– Боюсь, ты не можешь мне это запретить, дорогой отец. Мне двадцать один год, и я могу поступать по своему усмотрению.

– Когда не будешь от меня зависеть.

– Я обойдусь без твоей поддержки. У меня есть свой небольшой доход.

Отец залпом осушил бокал вина и объявил:

– Я подобного не допущу, и на этом точка.

То была пустая угроза. Маргарет чувствовала, что Элизабет добьется своего. Она не знала, радоваться ли ей, что сестра победила отца, или возмущаться тем, что Элизабет собирается присоединиться к фашистам.

Им подали дуврскую камбалу. Ел только Перси. Элизабет сидела белая от напряжения, но крепко сжатые губы говорили о ее решимости. Маргарет не могла не восхищаться твердостью сестры, хотя и презирала ее идеи.

– Если ты не едешь в Америку, зачем ты села в поезд? – спросил Элизабет Перси.