Ночь Патриарха

Но это уже совсем другая история.

Мои родители

Теперь, очевидно, стоит рассказать о моих родителях. Мой отец родился в Каховке и вырос в многодетной семье. Его родная мать — белокурая красавица в двадцать семь лет умерла от чахотки, оставив сиротами четверых детей. Папа рассказывал, что бабушка была такой красивой, что, когда они с дедушкой приходили в кафе, публика постепенно перемещалась поближе к их столику.

Овдовев, дедушка женился во второй раз. От этого брака у него тоже было четверо детей.

Когда я спросила у папы, кто по специальности был дедушка, то отец, слегка замявшись, ответил, что он был мелким чиновником. Но гораздо позже выяснилось, что дедушка был довольно богатым маклером на зерновой бирже и, кроме того, сам занимался через посредников скупкой зерна у крестьян. Поэтому его доходы были неровными: то густо, то пусто. Но, тем не менее, имея восемь детей, жили в собственном доме с садом, держали кухарку и прислугу «за всё». Платили им по одному рублю в месяц при хозяйских харчах. Когда я спросила, почему платили так мало, папа ответил, что по тем временам это было не так уж мало, поскольку пять рублей тогда стоила дойная корова.

У дедушки был хороший слух, и он отлично играл на скрипке. Зато бабушка была совершенно лишена музыкального слуха. Мой отец пошел в неё, и в жизни ни одной песни не смог спеть правильно, хотя любил петь. Самой любимой песней у него была «Каховка», и он часто напевал её, отчаянно фальшивя.

Мачеха, очевидно, уделяла мало внимания старшим неродным детям. Отец рассказывал, что он в каждом классе гимназии сидел по два года и за восемь лет окончил только четыре класса. Но зато он в семь лет переплывал Днепр.

Отец очень любил читать и те деньги, которые ему давали в гимназию на завтрак, он тратил на книги, в частности на выходившие регулярно в бумажных обложках выпуски с приключениями знаменитого сыщика Ната Пинкертона. Когда я стала взрослой, папа говорил мне о полезности такой литературы, которая, несмотря на не совсем высокие художественные достоинства, развивает у детей охоту к чтению.

В шестнадцать лет отец ушёл из дома и уехал в Мариуполь, где поступил работать приказчиком к своему дяде Тимофею — купцу, торгующему мануфактурой.

Уже в советское время отец получил высшее образование, хотя не имел среднего, поскольку окончил только четыре класса гимназии. Вместе с тем, он был начитанным юношей, умеющим четко и ясно, на хорошем русском языке излагать свои мысли, а главное, обладающим великолепным чувством юмора. Это позволило ему впоследствии стать неплохим юристом.

В Харьковский университет отец попал по разнарядке, как боец Красной армии. Зная его скептическое отношение к большевикам, я спросила: «А каким образом тебя занесло в Красную армию?»

Передаю его рассказ, как я его запомнила.

Ехали они с другом Алёшей из Мариуполя в Херсон. На поезд налетели зеленые. Поставили всех мужчин вдоль вагонов и объявили:

— Или вы идете с нами, или под расстрел!

Пришлось идти воевать в отряд зеленых. В одном из боёв, белые их разбили. Поставили всех пленных в ряд на опушке перед лесом и объявили:

— Или идёте воевать с нами, или расстреляем!

Какое-то время отец воевал в Белой армии. Под Царицыном они потерпели поражение от красных. Всех поставили в одну шеренгу. Пленных офицеров вызвали вперёд и тут же перед строем расстреляли. Рядовым бойцам предложили: или идти в Красную армию, или тоже под расстрел.

Так мой отец стал бойцом Красной армии.

Поскольку он был грамотным, хорошо говорил и неплохо писал, его взял к себе для работы в штабе командарм Дыбенко.

Однажды к ним для переговоров приезжал Махно, с которым красные тогда «дружили». Отъезжая обратно, батька «по ошибке» прихватил вагон муки. И отца, как имеющего дар убеждения, послали к Махно вызволять этот вагон.

К самому Махно отца не пропустили, а принял его начальник контрразведки, знаменитый своей жестокостью Лёва Задов, в прошлом довольно известный одесский поэт.

Выслушав претензии красных к Махно, Задов сказал отцу:

— Если хочешь жить, сделай так, чтобы я тебя больше не видел.

Отцу, естественно, ничего не оставалось, как только быстрее ретироваться.

Когда он прибыл в свой штаб, Коллонтай, жена и соратница Дыбенко, а по существу его заместитель, раскричалась:

— Вот, посылают мальчишек! Сама поеду!

Взяла с собой секретаршу с пишущей машинкой; все они погрузились в пролётку, запряженную лошадью, и поехали на переговоры к Махно.

Вернулась Коллонтай одна, пешком, без секретарши с машинкой, без пролётки с лошадью, ну и, конечно, без муки.

Окончание Гражданской войны застало отца в Харькове. В это время в 1921 году был объявлен первый при Советской власти набор студентов в Харьковский университет. И отец при демобилизации получил направление туда на учебу. Он поступил на юридический факультет, где и встретился с мамой.

Они полюбили друг друга, поженились, и в результате родилась я.