Ночь с четверга на пятницу

— Я никогда не принадлежала себе. Вернее, давно уже не принадлежала, и выбирать мужчин не имела права. Разве что в четырнадцать лет стала ездить с байкерами, которыми руководил Нильс Силинг. С его младшим братом Ларсом мы вместе лежали в больнице после несостоявшихся суицидов. Я порезала себе вены осколком зеркала, а Ларс пытался повеситься. Потом мы все вместе носились на ревущих «кроссачах» по дорогам Швеции. Я была в полной экипировке, и байкеры, похоже, забывали, что рядом девчонка. Чтобы укрепить свое положение в их сообществе, я готовила, стирала, убирала за ними мусор на привалах. Ну, и, конечно, стала любовницей Нильса Силинга, с которым мы позже на несколько часов поженились. Мой Стефан получил фамилию совершенно чужого человека, в то время как имя его отца знает весь мир.

После роковой аварии, когда я овдовела и получила не совместимые с жизнью травмы, божьей милостью выжила; за это время не раз заглядывала за Черту. Я могу сказать, что там очень хорошо — невероятно красивые оттенки зелени, цветов, неба, воды. Какие необыкновенно добрые люди со светящимися головами обитают живут в лучшем мире! Наверное, с этого и пошли представление о райских садах, о нимбах святых. Я умоляла их оставить меня в раю, но они неожиданно проявили твёрдость, даже жёсткость, и отправили меня обратно на больничную койку. Я вернулась в мир горя и боли, а после поняла, что не заслужила райского блаженства.

Ну, а дальше, уже связав жизнь со спецслужбами, я пыталась получать удовольствие от тех связей, которые одобряло руководство. Вы с Лёвой долго шли у меня ноздря в ноздрю. Но потом выяснилось, что ты женат. И развода, скорее всего, не получишь ещё долго. Лёва был сыном и внуком сотрудников Службы внешней разведки под дипломатическим прикрытием, а ты состоял в близком родстве с одним из тогдашних руководителей России.

Моего шефа устраивало и то, и другое, но в итоге жребий пал на Лёву. Впрочем, и от него я держала в тайне те несколько лет, что предшествовали нашему знакомству. Правду знал только папа, но он свято хранил секрет от любимого внука, пусть при этом у него от жалости разрывалось сердце. Теперь я думаю, что муки совести сократили папину жизнь на несколько лет. Ведь Стефан так просил его рассказать, откуда он взялся! А тут ещё Райниковы постоянно упрекали его в том, в чём мой мальчик вовсе не был виновен. Правда же могла вызвать скандал, который поставил бы Лёву перед необходимостью расстаться или со мной, или с родными.

В конце девяностого года меня направили на Ближний Восток с особо секретной и исключительно важной миссией. От неё зависела, не побоюсь преувеличения, дальнейшая судьба всего мира. Ну, уж большей его части — точно! Тогда шли активные приготовления к войне в Заливе. Не знаю, многие ли это сейчас помнят. Название «Буря в пустыне» было дано операции многонациональных сил во главе с США по освобождению Кувейта от иракских оккупационных войск. Но и дипломаты не сушили вёсла, пытаясь разрулить конфликт своими средствами. Оба эти процесса не мешали один другому; напротив, дополняли.

Мой папа как опытный специалист по разрешению кризисных ситуаций делал всё возможное для того, чтобы пушки не заговорили. А я проходила спецподготовку на тот случай, если война всё же начнётся. Из сотен претенденток на роль выбрали именно меня, в чём потом сильно раскаялись. Но я не думаю, что нашлась бы какая-то женщина, которая сумела бы выполнить данный мне приказ. И вовсе не потому, что «объект» отлично охранялся. С этим я могла бы справиться, пусть ценой собственной жизни. Даже если бы там вообще не было ни одного телохранителя, я всё равно провалила бы это задание. Я не нашла в себе для этого решимости и душевных сил.

В конце октября девяностого года вместе с отцом я прибыла в Багдад. И там, уверена, никто не знал, что перед ними не просто высокая стройная блондинка с ногами от плеч, дочь шведского посланника, но ещё и секретный агент. Я совершаю государственное преступление, раньше времени приоткрывая тайну тех дней, но теперь мне уже всё равно. Главное, чтобы желание Стефана исполнилось, и он наконец-то узнал, что в его происхождении нет ничего постыдного.

Как ты уже догадался, я стала любовницей президента Ирака, а фактически — диктатора этой страны. Тогда о нём и в Европе, и за океаном ходили самые ужасные слухи. Правда, меня успокаивали, уверяя, что женщин он не казнит. Более того, запрещает убивать их даже случайно; и не только белых, но и курдянок. Надеюсь, дальше можно не рассказывать — и так всё ясно. Я честно выполнила первую часть задания и очутилась в интерьерах «Тысячи и одной ночи».