Ночь с четверга на пятницу

Разумеется, мой шеф, а также его руководство, не рассчитывали с моей помощью получить какие-то секретные сведения, как бывало в других случаях. В мусульманских странах женщин используют лишь по прямому назначению. О том, чтобы доверить им государственную тайну, вообще не может быть речи. Никто и никогда там не станет откровенничать в постели, как это принято у европейцев и американцев. Восточные люди могут быть щедрыми и галантными, но всё равно не считают женщину равной себе, и это проявляется буквально на каждом шагу.

Я пользовалась там бешеным успехом — как же! Голубоглазая молодая блондинка, да ещё дочь уважаемого дипломата! Но спала я только с одним человеком, хотя мне не запрещалось бывать в ресторанах, во дворцах и виллах. Там я сполна насладилась жадным вниманием горячих мужчин и прелестями этой сказочной страны. Я всё-таки попала в рай — ведь именно там, в Междуречье, до грехопадения блаженствовали Адам и Ева. Мне было безумно интересно работать и как этнографу. Я беседовала с теми местными, кто хоть немного знал английский. Арабским я владела куда лучше, чем демонстрировала окружающим.

Выезжая в провинцию, я выспрашивала подробности обрядов, обычаев. Узнавала о привычках людей, о писаных и неписаных правилах. Рассматривала костюмы, украшения, оружие, сельскохозяйственные орудия, мебель и сами дома. А какие там ночи! Какое небо! То, что мы видим здесь, на севере, и даже в Южной Европе, не идёт ни в какое сравнение с бриллиантовыми россыпями звёзд на иссиня-чёрном бархате. И Луна там особая — огромная, будто бы одновременно покрытая и золотом, и серебром, и тоже усыпанная алмазами!

Меня возили по стране на автомобиле, разумеется, под присмотром спецслужб. Но так поступали со всеми иностранцами. Я посещала те самые места, которые прямо-таки дышали древностью и святостью. Финиковые пальмы, бескрайние виноградники, и совсем рядом — пустыня, откуда налетают песчаные бури. И две могучие реки, несущие свои воды с гор в Персидский залив! Я до сих пор помню особый, сложный, непередаваемый аромат тамошнего воздуха; но так и не могу определить, из чего он состоит.

Я посетила много стран, и могу сказать, что у Ирака очень сильная энергетика. На совсем небольшой территории сосредоточена память о прошлом, уходящая так далеко вглубь веков, что захватывает дух. И кажется, что земля эта вечна, вне зависимости от нынешних потрясений…

Я танцевала, флиртовала с довольно-таки влиятельными функционерами тамошнего режима, но ни разу не получила шанса услышать хоть что-то секретное. Со мной обращались, как с красивой, капризной наложницей, но не более того. Впрочем, я-то прибыла совсем с другой целью. Выполнить задание я должна была только после разгрома иракских войск в Кувейте. В том, что этим закончится, практически никто не сомневался. Вопрос был только в сроках. Мне оставалось ждать приказ и беречь себя, потому что на войне бывает всякое. Никто не может поручиться за свою безопасность, а я должна была уцелеть.

Перед началом налётов папа покинул Багдад, оставив меня в смертельной опасности. При этом плакал, как ребёнок, и проклинал себя за ту, давнюю слабость. Он не знал, в чём заключается суть моего задания, иначе просто сошёл бы с ума.

Семнадцатого января начались бомбёжки и обстрелы. И я, глядя на огромный, раскинувшийся по обоим берегам Тигра город, ждала, когда погаснет заливающее его море огней. Но никакой светомаскировки не было. При налётах огни вспыхивали ещё ярче, будто дразня врага и демонстрируя ему презрение. Но вскоре электростанции разбили, и свет потух. А я, глядя на это варварство, чувствовала, как в моих жилах вскипает кровь Кармен-Кристины Вальдес. О ней я совсем недавно говорила с бабушкой Хуанитой и её племянником Хавьером — моим двоюродным дядей. Встречалась и уцелевшими членами той молодёжной компании, в которую входила моя мама…

Самолёты с белыми звёздами; ракеты, запущенные издалека, с безопасного для агрессора расстояния несли мне смерть точно так же, как и прочим. И не осталось у меня никаких эмоций, кроме страха и ненависти. Я шептала, обращаясь к матери, что умерла она не напрасно. А я вовсе не зря оказалась здесь! Я сорву планы этих ошалевших от безнаказанности «хозяев мира», раз уж это не может сделать деморализованный, обманутый, распадающийся на части Союз.

Переход от праздности и неги к суровым военным реалиям был слишком резким. К тому же, в конце января, во время одного из налётов, я была легко контужена. Меня с тех пор рвало каждый день, но я и мысли не допускала, что могу забеременеть. Врачи незадолго до отъезда на задание признали меня бесплодной, уверяя, что без операции надежды нет. Я скрывала свою слабость, боясь, что меня отзовут раньше, чем я сумею реализовать свои намерения. И вот, в конце февраля девяносто первого, я получила сверхсекретный приказ, переданный по радио шифром — совсем как в фильме про Штирлица. Получила, но не выполнила его…