Ночь с убийцей

Положив ладонь на ручку закрытой двери, улыбнулся, представив, что женщина переодевается. Бусины выступающих позвонков на её обнажённой спине и очаровательную попку, когда она наклоняется. Поморщившись, чертыхнулся.

Хорошо, что демоница ударила меня, иначе я бы её из постели не выпустил. Плевать, что это не Тэкэра… Я бы представил, что это она.

Только хотел беззвучно открыть дверь, как услышал приглушённый писк. Так, будто женщине зажали рот, а она всё равно пытается предупредить об опасности. Так бы поступила моя Тэкэра.

Вынув кунай, я шагнул в сторону и вжался спиной в стену. Как люди Ингота подобрались настолько беззвучно? Или в том, что я не услышал опасности, виноват глоток водки на пустой желудок?

Навострил слух до предела. Шорохи из-за двери подсказали, что внутри четверо… Ребёнка не было слышно, и от одного предположения, что подонки могли сделать, на миг потемнело перед глазами. Будто я ответственен за жизнь этой девочки.

План созрел мгновенно. С резким криком я пнул дверь и снова вжался в стену. Тут же пространство взорвалось хлопками выстрелов, а стены застонали от врезающихся в дерево пуль.

Я повалился на пол, метая за мгновения падения кунай за кунаем. Уткнувшись лицом в пахнущие сыростью доски, выдохнул. За миг до этого заметил в помещении три тёмные фигуры, к которым летели шесть острых ножей.

Глава 23. Тэкэра

Дара с удовольствием поела кашу и даже попросила добавки. Я с ней тоже немного перекусила, хотя не хотелось, заставляла себя, потому что нужны силы — вдруг придется бежать.

Пока Куная не было, мы успели и чай из лепестков роз заварить, и напиться. После переодели памперс — хорошо, что я все прихватила из спальни — не пришлось мешать мужчине отдыхать и сталкиваться с ним лишний раз.

Запасливый был хозяин дома, осматривая кухню еще раз, признала я. В одном из ящиков нашла рафинированный сахар, сухие сливки, малиновое варенье и абрикосовую пастилу, а в подвешенном к потолочной балке белом мешочке обнаружились сухари. Проверила их. На запах и вкус. Все свежие и чистые, будто вчера высушенные.

На всякий случай, не знаю, что меня дернуло, но я взяла один из мешочков и сложила туда всего понемногу, в конце сунула начатую пачку овсянки и крепко завязала веревку. В детскую бутылочку налила кипяченую воду, после чего сполоснула под краном посуду и убрала со стола.

Встала у окна и окинула взглядом помещение. Как-будто нас тут и не было. Только запахи остались. Очень не хотелось, чтобы Кунай исполнил свои слова и сжег дом. Он уютный и теплый, несмотря на то, что стоял пустой долгое время. Я бы даже жила здесь, но мечтать — удел слабых и наивных. Я все-таки умею признавать, что мне не место здесь. Позволю мужчине выпутать нас с Дарусей из этой передряги и поеду к морю. Дочурке там будет хорошо.

Пока Дара увлеченно грызла сухарь, я заглянула в последний ящик, что упирался боковушкой в стену около окна. Внутри стояли небольшие бутылочки темного стекла, не больше двухсот грамм. Приподняв одну повыше, чтобы свет пронзил ее насквозь, заметила, что в густой жидкости плавают цветочки. Золотистые такие, как звездочки. Зверобой, догадалась я.

Приоткрыв, осторожно вдохнула. Приятный сладко-медовый запах защекотал нос, легкой цветочной нотой лег на кончик языка. От остроты спирта захотелось чихнуть, но я сдержалась, лишь потерла нос пальцем. Покрутив бутылочку, нашла наклейку на донышке. На ней было написано очень мелким и ровным почерком: «Если рана глубокая — приложи, если боль душевная — пригуби».

Кунаю бы обработать рану, а мне глоток сделать, чтобы не гореть так сильно с ним рядом. Я заулыбалась. Не позволит ведь снова к нему прикоснуться, хотя очень хотелось. Почувствовать бархат смуглой кожи под пальцами, подушечками изучить каждый изгиб. Нет. Не выдержу такой близости снова. Он чужой муж, нельзя так. И помыслить нельзя! Стоит держаться от него подальше и надеяться, что этот мужчина никогда больше не появится в моем сне. Тем более, в роли любовника. От одних воспоминаний сводило бедра, и тело покрывалось мурашками.

Да не он это был! Я все придумала, потому что изголодалась по ласке и нормальным отношениям. По уважению и любви. Так хотелось, чтобы раз и навсегда, чтобы глаза в глаза, и дыхание останавливалось. Чтобы нашелся единственный и вот такой шальной, что пойдет на край света за любимой. За своей драгоценной Тэкэрой.

Не за мной.

Толя ведь никогда меня не любил. Использовал. После суда, когда мы развелись, он сказал, что я всего лишь красивый фантик, которым было приятно хвастаться. Что я мямля и никогда его не привлекала, как женщина, потому что никогда не раскрывалась. Как красивая ракушка, которую легко сменить на другую, если сломалась.

Так и было. Я была очень замкнутой.

Я не доверяла мужу свои страхи и печали. Сначала думала, что не нужно сваливать на других, а потом поняла, что он все равно не поможет и не поддержит.

Может, я тоже его не любила?