Ночь Серебра

На лице юноши явственно изоразились изумление и тревога, однако он не посмел ослушаться. С поклоном отворил дверь перед Ольгердом и Славкой, дождавшись, пока они пройдут, вышел вослед за ними сам и запер горницу на ключ. Под высокими деревянными сводами потолка в тишине раздавались только тяжёлые шаги князя: его сапоги были подбиты железом, и оттого каждый шаг будто впечатывался в дощатый пол. Славке было безразлично, куда её повели: всё одно ничего не скажет, как бы ни заставляли.

Они миновали залитый солнцем двор, обошли терем кругом и остановились перед невысокой каменной постройкой. От самих огромных серых камней веяло холодком, и Славка невольно поёжилась. Связанные руки уже затекли, пальцы будто кололо иголками, и они не шевелились, а из-под самой бечёвки виднелась покрасневшая, растёртая кожа.

— Отворяй, — велел Ольгерд. Бажен неторопливо снял с пояса связку ключей, нарочито медленно искал подходящий.

— Княже, она ребёнок, — прошептал он наконец, после долгих поисков отделив нужный ключ от остальных. Ольгерд недовольно поморщился.

— Не всё ли равно? Давай живее!

Бажен угрюмо повиновался. Перед ними отворилась, скрипнув, тяжёлая дверь, и в тёмном проёме едва заметно обозначились ступеньки. Ольгерд толкнул Славку вперёд, и она едва не оступилась, но сумела устоять на ногах и тут же мысленно поблагодарила дедушку Любима за то, что учил её держать равновесие в самых немыслимых местах. Дедушка в своё время научил её многому; как же не хватает его помощи теперь, когда она нужна больше всего! От одного воспоминания о нём у Славки защипало в носу, слёзы подобрались к глазам. Последнее время дедушка часто и долго хворал, почти не выходил из горенки своей, разве что не дальше крыльца: подышать воздухом. А однажды, когда ему стало малость получше, он сказал, что хочет уйти так, чтобы об этом никто не ведал. Боги примут на Звёздный Путь охотнее того, кто сам готов на него вступить. Матушка и сама Славка лили слёзы ещё несколько дней, только маленькой Зорянке невдомёк было о случившемся, и с тех пор дедушка Любим не возвращался…

Ступеньки были маленькие и скользкие. Темнота всё сгущалась, по мере того, как Ольгерд, Бажен и Славка спускались, становилось всё холоднее. У самого подножия лестницы молодой ратник снял со стены факел. Яркое рыжеватое пятно света выхватило из темноты некоторые очертания подземелья, в которое они только что спустились; Славка огляделась. Длинная тёмная каменная галерея, по обе стороны которой расходятся низкие — высокому человеку едва ли можно в рост выпрямиться — двери, на полу, под ногами, то тут, то там виднеются небольшие лужи: с потолка капает вода. Откуда-то тянуло сквозняком. Но времени осмотреться девушке не дали. Ольгерд отобрал у Бажена связку ключей и, быстро подойдя к одной из дверей, отпер её.

Они очутились в низкой, крохотной каморке. Там было сухо и тепло, — гораздо теплее, нежели в остальных помещениях, потому что в нише, проделанной в стене, пылал огонь. Славка инстинктивно отпрянула от него, но Ольгерд, не заметив её движения, огляделся. На полу, чуть поодаль от огня, лежал забытый кем-то железный прут; он поднял его и, держа его за самый край, сунул в самое пламя. В полутьме лезвие засветилось золотисто-рыжим.

— Княже, не надо, — обескураженно прошептал Бажен, глядя то на Ольгерда, то Славку, бледную, как полотно. — Ты ничего не добьёшься, да и она слишком слаба, чтоб вытерпеть такое…

Ольгерд резко поднял голову и взглянул на своего ратника. Бажен тут же стушевался, приумолк, закусив губу.

— Мне плевать, — тихо отмолвил князь. И в следующее мгновение горячее лезвие оказалось совсем близко от Славки. Девушка почувствовала, как в лицо дохнуло жаром. Ольгерд разорвал вышитый воротник её платья.

— Я не шучу, девочка. Либо ты отвечаешь на все мои вопросы, либо мы будем разговаривать по-другому.

Его свободная рука потянулась к Славке. Ладонь легла в маленькую ямочку, что под шеей. Крепкие, сильные пальцы неторопливо провели по хрупким выступающим ключицам. Ненароком задели чёрную нитку оберега, сжались, сорвали. Славка прижалась спиной к холодной каменной стене и почувствовала себя совсем беззащитной пред ним.

— У тебя нежная кожа, — негромко продолжал Ольгерд. — Когда раскалённое железо коснётся её, тебе будет очень… больно. Ну что? Ты по-прежнему не желаешь рассказать мне всё? И отдать руну — мне известно, что она у тебя, хотя странно, что мои люди тебя не обыскали.

— Ничего у меня нет, — прошептала девушка, зажмурившись. Ольгерд хмыкнул и перехватил накалившийся прут поудобнее.

Истошный крик разорвал тишину подземелья. Невольно поморщившись, Ольгерд убрал лезвие. Славка без чувств сползла по стене на пол.

11. Пророчество