Ночь Серебра

Он даже не оглянулся на Велену и Всемира: не хотелось омрачать свадьбу, хотя произошедшее её и без того омрачит. Дорога к княжьему терему была ему уже хорошо знакома, и он шёл, не оглядываясь. По обе стороны широким, размашистым шагом шли два крепких воина; на помощь поселян, и без того напуганных неожиданным происшествием, рассчитывать не приходилось. От безысходности Ярико только постарался незаметно пережечь верёвку, стягивающую запястья сзади, и подхватил её концы, спрятав их в ладонях. Пускай думают, что он не сможет освободиться.

Однако, вопреки ожиданиям юноши, к самому князю его не повели. На задней части подворья, будто из ниоткуда, выросла невысокая, обитая чёрными листами железа дверь. Один из сопровождавших его вытащил ключи из загашника. Лязгнул металл, Ярико подтолкнули вперёд, и он невольно вспомнил, что здесь когда-то уже доводилось бывать и ему, и Славке: кажется, когда он заявился в Загорье, представившись всем жрецом Перуна. Задумка та была отличная, жаль только, больше, чем один раз применить её не удастся. Да и некому выручать теперь-то… Разве сможет что-то сделать Славка одна против князя, Астры, множества верных псов-дружинников?..

Они миновали длинную подземную галерею, почти полностью выделанную камнем — за исключением пола, спустились куда-то по узкой, скользкой лестнице. В самом конце галереи стражники остановились; один из них отпер ключом дверь и небрежно толкнул юношу вперёд. Не удержав равновесие, Ярико поскользнулся и едва не упал ничком.

— Погоди, здесь же занято, — вдруг послышался со ступенек неуверенный голос одного дружинника. — Уж есть одна.

— Ничего, веселей помирать будет, — с усмешкой отозвался другой. Потом где-то сзади глухо стукнула тяжёлая дверь, звякнули ключи, и Ярико оказался в кромешной темноте.

Он сел, прислонившись спиной к холодной каменной стене, бросил на пол верёвку, потёр запястья. Неожиданно где-то в стороне послышался шорох, какая-то возня, и, приглядевшись, Ярико увидел того человека, которого уж точно не ожидал здесь встретить. На пару мгновений они замерли — глаза в глаза, — а потом юноша изумлённо прошептал:

— Ханна?..

Они обнялись. Так бывает: в нелёгкую минуту, кажется, крепкие, дружеские объятия помогут и поддержат лучше всяких слов. Но Ханна почти сразу же отстранилась и отодвинулась в свой уголок.

— Как ты здесь оказался?

— Недоглядел, — вздохнул Ярико, по привычке запустив пальцы в растрёпанные светлые волосы и взъерошив их. — Сей день свадьба у сестры моей, Велены, — помнишь Велену? Я не мог не прийти.

Ханна кивнула в ответ. Конечно, помнила… До сих пор она не могла забыть юной кружевницы, с которой дружбы не вышло. Правда, теперь она вспоминала о тех днях с теплотой и даже с некоторой горечью: как знать, ежели бы и ей тогда удалось уйти, на месте Славки была бы она…

— Ты не тревожься, — добавила она шёпотом. — Они о тебе не позабудут, ты им нужен живым.

— Ну, спасибо! — Ярико невесело усмехнулся. — Уж лучше бы позабыли, там, глядишь, и придумал бы что… Но что меня больше пугает, — продолжал он спустя некоторое время молчания, — так это Ночь Серебра. Она уж завтра настанет, и Славка одна, а я здесь! Столько ждали, старались!

Он раздосадованно ударил кулаком по шершавому серому камню. На побелевших костяшках выступили тёмные капельки крови. Ханна успокаивающе положила руку на плечо юноше, но он не обратил на это внимания: уж очень был расстроен и погружён в собственные мысли.

Они не знали, сколько времени прошло: здесь, под землёй, что день, что ночь были одним и тем же. Наконец Ханна тихонько позвала:

— Ярико…

— Чего тебе? — сердито откликнулся он, даже не обернувшись к ней.

— Я спросить-то что хотела… Не серчаешь ли на меня?

Юноша вздохнул устало и по привычке потёр виски двумя пальцами. Надо же, уж столько времени прошло, а она всё помнит!

— За то самое?

Ханна смущённо кивнула. Виноватая улыбка тронула губы её.

— Да кто ж тебе судья, — Ярико усмехнулся. — Что было, то прошло. Не поминай старое, худая примета.

— Побольше бы таких, как ты! — в порыве Ханна сжала его ладонь, невесомо коснулась губами. Ярико нахмурился и отдёрнул руку. — Спасибо тебе!

Они снова молчали, но теперь это молчание уже не было таким напряжённым и тягостным. Ярико привык прощать, не мог, не умел вести себя с людьми иначе. К чему обиды помнить? Разве это чем-нибудь поможет? Только навредит…