Ночь Серебра

— Всемир! — поняла Славка. — Точно! Только лучше не ему, а брату его, — тут же спохватилась она. — Бажену на двор княжий дорога открыта, а Всемир там — кто таков?

Она взмахнула рукою, птичка взлетела и скрылась в густой листве. Девушка встряхнула онемевшими от напряжения кистями и взглянула на дедушку. Что же дальше?.. А он понял её вопрос и без слов, будто по глазам прочитал, и ласково потрепал её по плечу.

— Ну, вот и всё. Теперича только ждать, пока Свет своё дело сделает. А там и видно будет.

— Ночь Серебра, — вздохнула Славка, задумчиво поправляя растрепавшиеся волосы. — Я боюсь, дедушка… Раньше не боялась, а сей день что-то уж больно тревожно мне…

Старый ведун ничего не ответил, только вздохнул в ответ и побрёл в избу, опираясь на посох. Славка осталась на улице, присела на крылечко. Оставалось, и вправду, только ждать.

После того, как брат вместе с молодой женою ушёл в свой дом, новый, за минувшие несколько лун с зимы выстроенный, Бажен снова почувствовал какое-то одиночество, и теперь, когда он почти половину солнцеворота провёл с ними и крепко сдружился, это горькое чувство показалось ещё больнее, острее. Сон не шёл к нему, он лежал в своей горнице и задумчиво смотрел в окно. Из белёсого тумана облаков изредка показывалась огромная полная луна, и тогда пыльная лунная дорожка проникала в горницу, неровно ложилась на пол. Бажен разгонял рукою пылинки. Вдруг лёгкий шорох и тихое, едва различимое поскрёбывание нарушили хрупкую ночную тишину. Он вскочил и осмотрелся: никого… Но тут шорох повторился, а потом откуда-то со стороны окна раздался стук, будто дятел стучал по дереву, только гораздо тише. Бажен подошёл к окну и отодвинул холстину; тут же в горницу впорхнула крохотная птичка и, выронив что-то из клюва прямо под ноги юноше, начала метаться туда-сюда в поисках выхода. Бажен нагнулся, пригляделся и обомлел: птичка принесла не что иное как связку ключей от подвала, в котором князь держал особенно важных своих пленников.

За свои неполных двадцать солнцеворотов и за время службы в княжеской дружине Бажен повидал многое, но такой смышлёной птички встречать ему ещё не приходилось. Изумлённый и ошарашенный случившимся, он поднял ключи, набросил на плечи плащ, свёрнутый тут же — в изголовье кровати, и направился к двери. Птичка спешно полетела за ним. Выйдя на крыльцо, он обратился к ней, как к разумной:

— Что ж дальше-то, пернатая? Нешто ты их принесла, чтобы мне Ярико освободить?

Птичка одобрительно чирикнула. Юноша только подивиться мог, как она сообразительна. О том, как этой крошке удалось стащить связку ключей из-под носа у самого князя, ему даже думать не хотелось. Одно Бажен понимал точно: птичка явно непростая. Человеческую речь понимает, людей не боится, а когда летит — крылышки светятся, точно серебряные…

Чтобы по дороге его никто не видал, он пошёл к подворью княжескому задними дворами. Времени на дорогу ушло немного: жил он не так уж и далеко, и вскоре оказался у высокого частокола. Единственный дозорный не спал и, когда юноша приблизился к воротам, выставил вперёд копьё.

— Стой! Кто таков?

— Бажен я, аль не признал, — бросил молодой ратник нарочито спокойно и небрежно, словно прийти поздно ночью на княжий двор для него было обычным делом.

— Да понял я уж, проходи, — Лейдольв отодвинул копьё в сторону. — Уж полночь скоро, шёл бы спать себе, княже, поди, запамятовал уже обо всех этих дозорах…

Он устало зевнул и прислонился спиной к гладко обструганным брёвнам. Бажен молча пожал плечами в ответ и прошёл на подворье. От волнения ему казалось, что в ночной тишине слышно звяканье ключей в связке. Вот и подвал… Он отпер дверь, на ощупь спустился по узкой и скользкой лестнице и вдруг остановился в нерешительности. Где именно стражники заперли Ярико, он не знал, и вдруг пришла шальная храбрая мысль: а что, ежели…

С замками князь особенных трудностей не хотел, и поэтому один и тот же ключ подходил к каждому. Бажен открывал одну дверь за другой. Некоторые подземелья были пусты, а в иных были люди, зрелище не из приятных. Перепачканные, заросшие, измученные, невесть за что — а многие и безвинно — брошенные в это страшное подземелье. Выходя и всё никак не веря своей долгожданной свободе, каждый из них готов был броситься на колени перед молодым дружинником, руки расцеловать, словом, сделать всё, что угодно, но Бажен торопил их, велел уходить со двора как можно тише, в сторону леса: там, среди брёвен частокола, есть лазейка; а сам то и дело оглядывался, однако Ярико среди них не было… Перед последней дверью он остановился в нерешительности. За нею было совершенно тихо. Он хотел даже оставить её, но птичка, о которой он совсем позабыл, освобождая других, слетела с плеча и рванулась к двери, ударилась об неё белоснежной грудкой. Из-под дрожащих крылышек посыпались яркие серебристые искры, и Бажен понял, что оставлять эту дверь никак нельзя. Руки тряслись, пока он пытался вставить ключ в замочную скважину… А потом Ярико и девчонка с длинными пепельными волосами бросились к нему из темноты.