Ночь шинигами

– И где же ты добыл дохлых крыс?

– Ну почему сразу дохлых!

Я застонала и прикрыла глаза рукой.

– Я их не душил!

– Как великодушно, – вздохнула я, открывая глаза. – Ладно, давай уже попробуем.

Я заморозила весь коридор и помолилась, чтобы защита удержалась, пока Нивен пытается вскрыть решетку. Ему пришлось залезть на саквояж и поочередно обращать кирпичи во времени, пока дыра не увеличилась. Было очень сложно одновременно поддерживать две разные манипуляции со временем, и я в очередной раз порадовалась, что брат сбежал вместе со мной. И надеялась, ни один сильный жнец не пройдет мимо и не почует неладное.

Я отошла на безопасное расстояние от падающих с потолка кирпичей. Нивен залез в вентиляционную шахту, затем забрал поочередно кота, сумки и, наконец, подтянул и меня.

Я оказалась в круглом тоннеле, выдолбленном в камне катакомб, диаметром чуть шире моих плеч. Я могла ползти, волоча за собой сумку, но и только. Здесь пахло сыростью и плесенью, камни под пальцами скользили.

Нивен восстановил кирпичи и отменил заморозку времени в коридоре.

– Сомневаюсь, что ты знаешь, в какую сторону ползти.

– Ну…

Оливер выскользнул из-под руки Нивена, прошмыгнул по моим ногам и побежал по шахте.

– Давай за ним, – скомандовал брат. – Он же пришел сюда снаружи, значит, сможет и выбраться.

Я со вздохом кивнула. Меня поражал тот факт, что жнецы – одни из самых сильных созданий на земле – вынуждены по-пластунски следовать за бродячим котом.

Мы ползли по темному тоннелю, мои колени мокли и подозрительно воняли, а локти царапались об острые края камней. Приближаясь к очередной вентиляционной решетке, мы замораживали комнату под ней, чтобы никто не услышал шороха одежды и скрипа сумок. Все жнецы, что истово нас искали, не замечали наших манипуляций со временем среди того хаоса, который творили сами. К тому же никто из них не сообразил, что следует заморозить не только сами комнаты, но и пространство вокруг.

Внезапно по вентиляции пронесся голос Высшего жнеца, говорящего на языке смерти. Его слова вытеснили тепло из моих костей и пронзили кожу холодом, все тело будто покрылось льдом.

– Где шинигами?

Мы с Нивеном замерли. Я представила, как сквозь решетку тянутся костлявые руки Анку и вытаскивают меня из холодных глубин катакомб.

К моему ужасу, разговор в комнате под нами продолжился.

– Она не могла далеко убежать. – Голос мужчины пылал гневом.

– Она чудовище! – с болью откликнулась Айви. – Может, она даже умеет проходить сквозь стены или превращаться в таракана!

Затаив дыхание, я подползла ближе к решетке и заглянула вниз.

Подо мной раскинулся зал Верховного совета, по его периметру располагались тридцать роскошных кресел с высокими спинками, на подлокотниках каждого были вырезаны различные животные – львы, медведи, пауки и драконы.

Айви сидела на двадцать пятом кресле, ее лицо и глаза скрывали белые бинты. Странно, ведь начинающая собирательница вроде меня не могла причинить ей серьезный вред. Или Айви была слабее, чем хотела казаться, или я оказалась куда сильнее, чем полагала.

– Мы найдем ее, – заверил на языке смерти мужчина, сидящий в первом кресле.

Верховный советник Кромвель, прямой потомок Анку и отец Айви. Лицо его выглядело так, будто само время схватило плоть и растянуло, как белую глину, бороздя ногтями морщины на лбу и вокруг тонких губ. Даже под глазами плоть обвисла, образовав широкую полутень, контрастирующую с поразительной яркостью льдисто-голубых радужек. Признаки старения появлялись у жнецов только после двух тысячелетий жизни. Почти два века моей жизни сделали меня похожей на юную по человеческим стандартам девушку, а Нивен за одно столетие стал тощим и нескладным подростком. Но в конце концов смерть, которую мы несем людям, придет и к нам – медленная расплата за грехи.

– Она слишком опасна. Ее нельзя оставлять в живых, – продолжил Кромвель.

Слова эти, произнесенные на нашем языке, были не высказыванием точки зрения, а обещанием.

Мои пальцы задрожали, скользя по влажным камням. Я-то думала, что наказанием мне станут несколько столетий в одном из склепов Хайгейта, рядом с трупами. Но смерть пугала куда больше. Я вспомнила обо всех душах, которые собрала и отправила в пустоту, даже не задумываясь, что с ними стало. А что станет со мной? Если ад существует, то мне точно суждено там гореть. Но я не верила в глупые христианские сказочки. Люди уповали на Бога, а я считала, что после смерти нас ничего не ждет. Поэтому идея закрыть глаза и стать ничем казалась страшнее вечности в преисподней.

Они не поймают меня.

Кромвель повернулся, скрипнув костями, будто старый шкаф, и посмотрел на тридцатое кресло Совета.

– Эмброуз, шинигами – твоя подопечная, верно?

При звуке своего имени на языке смерти жнец вздрогнул и сжал кулаки. Все взгляды устремились на него.

Это был наш с Нивеном отец. Блистательный Эмброуз Скарборо, тридцатый Высший жнец в составе Совета.