Ночь шинигами

Несмотря на все усилия родителей закалить характер сына, он все еще видел в них самых могущественных людей в мире, будто их силами звезды на небе держались. Брат цеплялся за редкие похвалы и плакал от назиданий, а потом рыдал из-за родительских упреков, ведь жнецам не положено проявлять слабость. Сердце Нивена было мягким, как губка, и мне отчаянно захотелось свернуть шею Эмброузу, так непринужденно оскорбившему сына.

Прежде чем Кромвель успел ответить, двери в зал Совета распахнулись, и двое Высших жнецов втащили низшего, связанного по рукам и ногам толстой веревкой.

Нивен напрягся и бросил на меня панический взгляд, в его глазах замелькали лиловые и зеленые огоньки. Я прищурилась, всматриваясь в лицо схваченного жнеца, но не узнала его. Ему было не больше сотни лет.

Высшие жнецы подтащили пленника к Кромвелю и усадили на стул, приковав за лодыжки. Бедняга брыкался и пытался сползти, но получил удар по лицу и неподвижно застыл.

– Верховный советник, – сказал жнец, – мы нашли Грея Вестбрука, друга брата шинигами.

Как только Высший жнец назвал имя пленника, я поняла, почему Нивен так взбудоражился. Он упоминал Грея и раньше, но зря именовал того «другом». У нас не было друзей – понятно, из-за меня – по крайней мере, в общепринятом смысле слова. Никто не хотел водиться с шинигами, но некоторые жнецы, такие как Грей, сочувствовали брату и иногда ему помогали.

Нивен был слишком щепетилен, из-за чего постоянно отставал в жатве. Как-то Грей собрал несколько душ из списка Нивена, а взамен брат дал ему почитать мою книгу о Салемском процессе над ведьмами. Я говорила Нивену, что это плохая идея, но он был решительно настроен отблагодарить Грея.

У жнецов повсюду имелись глаза и уши. Конечно же, Высший бросил к ногам Грея томик, страницы раскрылись, и я увидела наклеенный экслибрис с моим именем, написанным кудрявым шрифтом в венке из плюща. Экслибрисы удерживали прочих собирателей от кражи моих книг, ведь вора затравили бы как дружка шинигами. Но теперь проблемы у Грея были посерьезнее, чем какие-то насмешки на школьном дворе.

– Он – друг сына Скарборо, – доложил Высший. – Уверяет, что получил книгу от него, а не от шинигами.

Кромвель подался вперед, сверля парнишку глазами.

– Скажи нам, куда ушла шинигами.

Грей попытался поклониться, но ему мешали привязанные к креслу руки. Вместо этого он просто повесил голову, со лба на мраморный пол закапал пот.

– Верховный советник, – дрожащим голосом сказал Грей, – я никогда не встречал шинигами. Я не знаю, где она.

– Но ты дружишь с ее братом! – прикрикнул Высший жнец, который приволок мальчишку в зал. – Выходит, должен знать, где они!

– Нет! – Грей покачал головой. – Мы не дружили, я просто его жалел.

Нивен промолчал, но неестественная неподвижность брата говорила красноречивее любых слов. Как всегда, никому не было до него дела.

Кромвель не шевельнулся. Взгляд его бледно-голубых глаз устремился на второго члена Верховного совета, и тот моментально вскочил, не дожидаясь указаний.

Грей замотал головой и отшатнулся, едва не опрокинув стул.

– Нет, нет, клянусь! Я понятия не имею! – закричал он, извиваясь в веревках.

Но Высший жнец, не колеблясь, шагнул вперед и положил руку на голову мальчишки.

За долю секунды кожа Грея стала дряблой и обвисшей, вокруг глаз появились морщины, а на руках, вцепившихся в подлокотники, вздулись вены. Его крик превратился из молодого вопля в жалобные причитания старика, позвоночник скрючился, парнишка сгорбился в кресле, боль длинной жизни пронзила его кости.

Нивен закрыл глаза и прижался лбом к прохладным камням тоннеля, пытаясь дышать ровно. Я погладила его по спине. Порой Нивен угадывал мои мысли без слов, и я надеялась, что и на сей раз он меня поймет. Верила, брат осознает: виной всему я и мои ошибки, а он здесь ни при чем. Нивен отвернулся, но я заставила себя смотреть, а не остановить время и трусливо сбежать.

Три низших жнеца, один из которых связан, не могли противостоять Верховному совету. Если мы захотим помочь Грею, то и сами погибнем. Вдобавок, я не настолько близко знала пленника, чтобы идти ради него на подобную жертву. Нивен очень боялся и слишком любил меня, чтобы предпринять хоть что-то, а мне отдавать жизнь за незнакомца мешал эгоизм. Но я не отведу глаз от Грея Вестбрука, притворяясь, будто мы здесь ни при чем.

Наконец Высший жнец убрал руку.

– Повторяю вопрос, – Кромвель навис над Греем, который теперь выглядел его ровесником. – Куда отправилась шинигами?

Грей закрыл глаза, шепча молитву на языке смерти, слезы текли неровными дорожками по морщинистой коже к подбородку.

– Я не знаю, – сказал он наконец. – Честное слово, не знаю.

Высший жнец повернулся к Кромвелю, руки палача тряслись, а глаза умоляли продолжить пытку, но Верховный советник только вздохнул.

– Он ничего не знает, – сказал Кромвель. – Мы теряем время, пока шинигами убегает. Отпустите его.