Ночь шинигами

– Богиня не узнает, – ответил Хиро, его аура казалась странно густой и неподвижной, как тень, что маячит за спиной ночью в мрачном переулке. – Она почует всплеск энергии, когда душа ёкай покинет Землю, но не будет знать, как и почему.

Я снова покачала головой.

– Это мое задание, – всхлипнула я, вытирая глаза рукавами. – Ты и так столько мне помогал. Если и это сделаешь ты, то получится, я вообще ничего не сделала, чтобы выполнить волю Идзанами? Я не заслужила право быть шинигами. Я слаба.

– Рэн. – Хиро опустился на колени рядом со мной, положил катану и заправил мне волосы за ухо. – Ты действительно веришь, будто убийство превратит тебя в шинигами?

– А что тогда? – с трудом выговорила я, пряча лицо за дрожащими руками. – Как еще я могу доказать?

– Эти испытания – лишь формальность. Ты не можешь заслужить право быть шинигами, Рэн. У Идзанами нет власти сделать тебя тем, кто ты уже есть.

Но кто же я? Я понятия не имела, что значит быть шинигами. Из-за черных волос, глаз и власти над светом все в Лондоне твердили: я – не жнец. Всю жизнь меня определяли через отрицание. Что же останется, если отбросить все, чем я не могу быть?

– Я сделаю это за тебя, Рэн, если хочешь, – повторил Хиро.

Я сглотнула и подняла на него глаза. В темноте, в лунном свете, отражающемся от катаны, он был похож на призрачного воина.

– Но почему? Ты не можешь желать убить вместо меня.

– Для тебя я сделаю что угодно, – сказал Хиро как само собой разумеющееся.

– Не надо! – Я отвернулась. – Ты не можешь…

Я вздрогнула, когда Хиро обхватил мое лицо, заставляя посмотреть на него.

– Думаешь, я лгу?

– Не знаю…

Так близко от Хиро мои мысли путались. Какие же у него теплые руки… Он прижался ко мне лбом и прошептал:

– Я докажу. Убью кицунэ ради тебя, Рэн. Убью кого угодно. – Мои губы потеплели от его дыхания.

Я вздрогнула и попыталась отвести взгляд, но Хиро провел большим пальцем по моей губе. Его руки жарко горели, а глаза были полны пылающих углей. Он казался ночным кошмаром, но я не оттолкнула его.

– Правда убьешь? Кого угодно?

– Да. – Пальцы Хиро сильнее сжали мое лицо. – Если попросишь, я затоплю все острова Японии.

– Это страшно, – выговорила я, но снова не оттолкнула его.

Разве не так проявляют свою привязанность? Грандиозными заявлениями о преданности? Я не знала, как любят. Только ощущала, что рядом с Хиро я темная и бесконечная, будто в моей груди горят все звезды вселенной.

– Я – создание смерти, – произнес Хиро. – Разумеется, я страшен. Как и ты.

А затем наклонился и поглотил меня.

Одной рукой он удерживал мой подбородок, другой сжимал шею. Мой пульс бился под кончиками его пальцев. Губы Хиро раздвинули мои, наши зубы соприкоснулись, но я не оттолкнула его. Он обхватил меня за затылок и прижал крепче, наполняя своей изысканной темнотой. Хиро тек расплавленной звездой в моих объятиях, вдавливал в мертвую траву, тело к телу. На вкус он был как темные одинокие ночи в прибрежном городе, как слишком далекие месяц и звезды. Я таяла под ним, он впечатывал меня в землю, и в этот момент, впервые в жизни, я не чувствовала притяжения смерти.

Я потянулась к его руке, часы оказались между нашими ладонями. Свободной ладонью я обхватила его затылок и притянула к себе за волосы. Едкий вкус вязкой смертельной тьмы обжег язык. Я перекатилась на Хиро и вцепилась изо всей силы, словно собиралась извлечь его душу, поймать в ловушку, как бабочку.

Мой.

Тишина замершей ночи усиливала звук биения сердца Хиро, судорожный вдох, когда я кусала и ломала его, как разрушаю все хорошее, а он лежал и позволял мне. Я наклонилась и укусила Хиро в шею, заставив его со вздохом выгнуть спину. Я думала об Исо-онна и океане, полном крови.

И не заметила, как часы выскользнули из руки. Но вдруг девочка закричала.

Я вскочила на ноги, сердце бешено колотилось, голова кружилась, глаза лихорадочно обшаривали тьму. Тамамо-но Маэ сидела в траве и выдергивала из себя стрелы как щепки. Крови почти не было, раны моментально затягивались, но она все равно выла, по щекам текли слезы, и ее крики сотрясали тихую ночь.

– Бабушка! – завопила кицунэ, отбрасывая стрелы, и поползла к дому, наступая на ночную рубашку.

Хиро без колебаний поднял катану с травы.

– Стой! – Я схватила его за руку, не дав приблизиться к девочке. – Хиро, она проснулась! Ты не можешь…

Хлопнула дверь, в проеме появилась старуха. Темнота заполнила морщины на ее коже и разрезала лицо на части, делая похожим на рассыпающуюся мозаику. Поскольку я стояла ближе к двери, чем Хиро, выцветшие глаза женщины остановились на мне и сузились. Тысячам людей я сообщала, что те умрут, но не видела в них столько ярости, как во взгляде этой старухи. Лунный свет блестел на острие кухонного ножа, зажатого в ее руке.

Женщина понеслась через двор со свирепым криком, невероятно быстро для человека с хрупкими костями и морщинистой серой кожей. Нож она держала над головой, целясь в лицо или шею.