Ночь, сон, смерть и звезды

Ранние работы Вирджила были веселыми, даже озорными. Он использовал яркие краски, чтобы оживить железный лом. Он искажал формы так, чтобы не оскорбить глаз смотрящего и не заставлять зрителя задумываться. Это было в целом декоративное искусство для украшения дома, что Джессалин и делала. А на этих гуманоидов страшно было даже взглянуть!

«Сильные»… «необычные»… «ошеломляющие»… «заставляющие задуматься»… Джессалин пыталась для себя определить новые работы сына.

Уайти ни разу, насколько ей известно, не посетил художественную ярмарку в Чатокве. Она многократно его приглашала хотя бы взглянуть на работы Вирджила, но все не до того. И слава богу, не в этом году. Если бы Уайти увидел экспозицию «Тлен и звезды», он бы открыто выразил свое презрение. И обеспокоенность.

Извращенец?

Вместе с Вирджилом и более серьезными местными художниками выставлялся нигериец с непроизносимым именем – Кезиахайя, о котором Джессалин никогда раньше не слышала. Его работы вызывающе пестрые и абстрактные. Он тоже создает чудны`е скульптуры то ли людей, то ли животных из необычных (африканских?) тканей. Посетителям нравились эти экзотические поделки, и они покупали маленькие скульптурки. Его литографии, изобилующие деталями, напоминали сновидческие картины… Анри Руссо? Джессалин обратила внимание на то, что Амос Кезиахайя живет в Хэммонде с 2009 года и что он в качестве приглашенного преподавателя ведет классы по художественному мастерству в государственном университете. Интересно, знаком ли с ним Вирджил.

А еще интересно, что его привело в этот захолустный городок на севере штата Нью-Йорк. Окружен ли он друзьями или никого не знает и живет в одиночестве.

Хотя… можно быть знакомым со многими людьми и при этом оставаться одиноким.

Она вернулась к экспозиции сына, где уже никого не было. Сказалась материнская озабоченность: Вирджил почувствует себя раздавленным, если не продаст ни одного произведения искусства, хотя, конечно, в этом не признается.

К счастью, он выставил несколько небольших поделок, пусть даже и лишенных прежней игривости. Сделанные из металлолома петушки, козлики, бычки и лошадки, выкрашенные в праздничные тона, всегда пользовались популярностью. Однажды он выставил человеческие фигурки с крылышками из лоскутного одеяла, которые сразу расхватали. Чудесные птицы, бабочки, летучие мыши, лягушки, жабы. У всех друзей Маккларенов хотя бы одна такая фигурка стояла на лужайке или висела в саду на стене. У Джессалин их, разумеется, было много. Не сравнить с этими лежащими на спине полутрупами, голыми и уязвимыми, спеленутыми, точно в смирительных рубашках. О чем думал Вирджил, заставляя зрителей таращиться на эти пугала?

Смерть отца лишила его точки опоры. Вот ответ. Но чем может ему помочь мать, сама лишившаяся точки опоры?

Когда они виделись, Вирджил часто казался возбужденным (не маниакально, хотелось думать; он признавался, что его мучит бессонница), по-хорошему, в преддверии новой работы.

Он начал тратить деньги (это Вирджил, который ничего не покупал годами, кроме как на дешевых распродажах и блошиных рынках): купил джип-пикап и хорошие художественные принадлежности. Даже записался на прием к дантисту.

(Интересно, сохранился ли его старый велосипед? Джессалин уже забыла, когда последний раз видела это уродство.)

Она наклонилась, чтобы получше рассмотреть спеленутых гуманоидов. Если приглядеться, можно заметить, что каждая следующая фигурка менее спеленутая, чем предыдущая, бандаж как будто расходится и под конец вообще спадает, последнего гуманоида можно считать «освободившимся». Не в этом ли замысел? От крепостной зависимости к зыбкой свободе? Глаза обращены к небу. Проблема в том, что никто не купит одну фигурку, тогда будет непонятен общий замысел, а все двадцать уж точно не купит. (Разве что какой-нибудь музей. Но если раньше не покупали, то вряд ли сделают это сейчас.)

Джессалин, кажется, догадалась: черные фигурки расставлены позади белых, чтобы их «оттенять».

Или только белокожий зритель может сделать такой «расистский» вывод?

Или это сатира на расистские представления белых, а черные воспринимают подобный контраст как нечто само собой разумеющееся?

Вообще-то, «освобожденные» от пут фигуры не внушали особой надежды. Они стояли на коленях, несчастные, воздев очи к тенту, с которого стекала вода. Джессалин предположила, что это продуманный выбор или «стратегия», как выразился бы ее сын. Он сознательно делал последнюю фигуру в серии не слишком отличной от предшествующих из опасения показаться сентиментальным или слишком очевидным. Со времен половой зрелости, когда Вирджил впервые столкнулся с выражением «искусство для искусства», он с презрением относился к хеппи-эндам, что в жизни, что в искусстве.

Окажись сейчас Уайти рядом, она бы закрыла ему глаза рукой: дорогой, не смотри!