Ночь, сон, смерть и звезды

Хьюго ее заставил заняться собственным телом. Женщина должна быть в отличной форме. Как мужчина и даже лучше, потому что в какой-то момент она возьмет его под свое крыло. (Шутка.) Твоя душа – не сахарная вата, готовая растаять от первых капель, а прочная и роскошная, как шелк, распалялся он. А вот Уайти не любил ничем нагружать жену: копать в саду или тащить тяжелое кресло. Стройная жена-красавица не должна отдуваться после перенапряжения. Он и сам не оттаскивал тяжелые ветви, попадавшие на их лужайку. «Для этого мы приглашаем рабочих, – говорил он. – И хорошо им за это платим. Вот почему у нас больше денег, чем у них; чтобы денежки перекочевывали в их карманы».

Наверно, он так шутил. Хотя теперь его слова не казались ей такими уж смешными.

Пингвины, кулики, чайки. Непрерывный галдеж. Камни заляпаны белым птичьим пометом. В небе движуха. Пернатые носятся туда-сюда, ныряют в воду за добычей. Охота за едой, за потреблением. Жизнь порождает жизнь. Повод то ли для расстройства, то ли для радости и уж точно для размышлений.

Джессалин вспоминает: Жизнь – это комедия для мыслящих и трагедия для чувствующих. Но с годами комедия уступает место трагедии. А трагедия уходит в забвение.

Эктор уводит группу в другом направлении. Джессалин старается не думать о дорогом Хьюго, отсутствующем уже больше получаса. Внимание ее переключается на чудны́х, как будто ручных, пингвинов и голубоногих олуш, кормящих своих шумных детенышей на скалах, покрытых белым пометом. А также на бакланов, с трудом таскающих свои отяжелевшие тела.

Птицы красивые. Ветер ворошит перышки. Кто-то спит на одной ноге, изящно подтянув другую к брюшку. Такие мирные, глаза закрыты.

Накануне они гуляли по острову, где живут морские львы с потомством. Хотя скорее похожи на моржей, только поменьше, толстые, неуклюжие, с большими черными глазами, почти человеческими. Стая орущих, стонущих и фыркающих морских котиков. Кто-то при этом спал. Детеныши кормились. А между покрытых лишайником валунами огромная разлагающаяся туша присматривала за живыми котиками в бухте, как такое подзадержавшееся божество.

Так выразился Хьюго: подзадержавшееся божество. Он присел на корточки, чтобы поснимать труп на фоне резвящихся котиков, никак не реагирующих на смерть сородича.

Джессалин отошла подальше от этого отталкивающего запаха гниющей плоти. А для фотографа все служит материалом. Молодняк, покойник. Красота, распад. Красота распада. Джессалин в задумчивости наблюдала издали за своим новым мужем.

Вспоминала, как в начале их знакомства она была для него не более чем фигурой в общей композиции – вдовой.

И эта фигура под названием «Безымянная вдова», позже размноженная для продажи, ее переживет.

Как и фотографа.

Эктор рассказывает туристам о растительности на острове, о контактах морских котиков с растениями, как вдруг обрушивается тропический ливень. Джессалин и остальные сбиваются в кучу под разросшимся деревом. Небеса расстреливают землю барабанной дробью.

К счастью, Хьюго заставил Джессалин надевать во время экскурсий плащ – легкий, полиэтиленовый, с капюшоном. Дело нехитрое, натянуть капюшон и переждать дождь.

От мокрых блестящих скал и валунов поднимается пар. Крики куликов стали еще пронзительнее. В ноздри бьет запах свежего птичьего помета.

Игуаны даже не пошевелились, их броня посверкивает в возвращающихся лучах слепящего солнца.

Где-то неподалеку Хьюго сейчас снимает на камеру. Фотографии будут (Джессалин не сомневается) прекрасные, ошеломительные. При этом в его доме на Кайюга-роуд сотни, если не тысячи не менее прекрасных фотографий до сих пор даже не собраны в папках и тем более не обрамлены. А сколько еще оцифрованных фоток в студии, в домашнем компьютере, подсоединенном к современному принтеру, но по сей день не отпечатанных! Я отстал на годы (Хьюго это говорит с комической гримасой отчаяния). Он когда-нибудь наверстает упущенное?

Джессалин пугает неожиданное приглашение гида: всем садиться в лодку, «Фрегат» отправляется на другой остров. Здесь все работает как по часам: одна шлюпка приходит, вторая уходит. Джессалин срочно отправляется на поиски мужа, которого не видела уже битый час. По пути спрашивает людей, встречался ли им «высокий пожилой мужчина с усами и камерой в руках». Старается не выказывать тревоги.

Хьюго будет раздосадован или смущен, если узнает, что обеспокоенная жена его разыскивала.

Ей отвечают расплывчато, что он где-то там наверху. Кажется, латиноамериканец?

На лицах плохо скрываемое удивление, что совершенно седая белая американка составляет пару с латиносом.

Джессалин взбирается по крутой каменистой тропе. Боится подвернуть лодыжку в самое неподходящее время. Воздух такой влажный, что трудно дышать.

В Кито воздух был разреженный. А здесь, на уровне моря, он слишком насыщенный.