Ночь сурка

Освободите меня
От всех предрассудков.
Пусть моя душа
Будет незапятнана,
Пусть мой ум
Всегда и везде
Будет свободен
От ложных идей.

Р. Минаев. Освободите меня…

— А если не встанут? — спросил дядя Паша.

— Берите за шкуру и тащите в кухню, — резко сказал Федор. — Всех! Сию минуту!

— Есть! — отдал честь дядя Паша.

Дверь в гостиную снова заперли. Хмурый Иван с камерой на коленях сидел на табурете у мутного предрассветного окна. Ему было плохо, страшно и мучило похмелье. Федор поместился во главе стола, за которым они с дядей Пашей недавно поминали Зою. Лицо его было жестким. Никому не нравится чувствовать себя беспомощным и слепым щенком, а именно так в данный момент чувствовал себя Федор.

Они пришли. Все. Заспанные, кое-как одетые, недовольно галдящие. Часы показывали шесть.

Елена в синем атласном халате до пят, с недовольным помятым лицом; заспанный зевающий Дим и свежая, как цветок, Наташа-Барби; адвокатская чета — испуганная Стелла и бледный, как привидение, Артур; Лиза на сей раз без пестрого фартука, оставшаяся у двери, словно отделила себя от них; рядом с ней дядя Паша, слегка подшофе — после посещения «ледника», по его выражению, он налил себе стакан водки и опрокинул одним махом. Хмурый заспанный Миша пришел последним; уселся в кресло, закинул ногу за ногу. Не было лишь Марго и Рубана.

— В чем дело? — спросил Миша. — Мы же все вам сказали!

Своим «мы» и «вам», прозвучавшими вполне враждебно, он словно провел черту, отделяя Федора от остальных.

— Что случилось? — подала голос Елена. — А Марго позвали? Паша, пожалуйста, сходите за Марго!

— Никак опять семинар по философии? О смысле жизни? — фыркнул Дим. — А чего, самое время.

— Сегодня ночью была убита Марго! — отчеканил Федор, дождавшись тишины. — В гостиной. Убийца воспользовался шарфом, которым была задушена прошлой ночью Зоя. Убил и усадил в кресло, где сидела кукла. И зажег свечи на камине.

Потрясенные, они молчали. Оторопело смотрели на Федора.

— Как это… откуда вы… — пробормотала Елена. — Господи!

— Нашли ее дядя Паша и я. Так получилось. Убийца выкрутил лампочку в коридоре. — Он кивнул Елене. — Где она ночевала в эту ночь?

— Она вернулась к мужу! — закричала Елена. — Я же говорила! Еще в прошлую ночь!

Она закрыла лицо руками и зарыдала. Наташа-Барби взяла чашку, налила воды из-под крана, протянула Елене. Та, громко глотая и вздувая жилы на шее, выпила залпом. Черный грим на глазах, не снятый вечером, растекся, и она стала похожа на безумную панду.

— Хозяин спит в мастерской, — сказал дядя Паша. — Я был с ним две последние ночи, ведьма сказала, надо посторожить. Он был один.

— Она попросила постелить ей в спальне, — тихо сказала Лиза. — Леонард Константинович спит в мастерской на старом диване. Под вечер я закрываю окна и топлю печь.

— Она не объяснила, почему ушла от подруги?

— Объяснила… — Лиза замялась.

— Почему?

— Сказала, она много пьет и храпит.

— Неправда! — выкрикнула Елена. — Она не могла так сказать! Она сказала, что хочет быть около Рубана! Нечего врать!

— Ты, барышня, говори, да не заговаривайся! — рявкнул дядя Паша. — Ишь моду взяли в чужом доме свои порядки заводить! Хозяин спит в мастерской, и баста.

Елена зарыдала с новой силой.

— Возможно, кто-то слышал… хоть что-нибудь? — спросил Федор. — Кто-то выходил в коридор? Когда? Кому-то пришлось воспользоваться фонариком?

— Наша комната на втором этаже, — прошелестела Стелла. — Я ничего не слышала…

— Мы тоже на втором и тоже ничего не слышали, лестница не скрипела, — ухмыляясь, сказал Дим.

Похоже, убийство Марго не произвело на него ни малейшего впечатления, и Федор подумал, что их с Марго связывали странные отношения. Похоже, пасынок действительно ненавидел мачеху. И еще подумал, что теперь Дим единственный наследник, а кроме того, равнодушный пьяница и циник. Бедная Наташа-Барби… хотя теперь уже не бедная, а наоборот, богатая.

Миша, видимо, подумал о том же.

— Ищи, кому выгодно, — сказал он с неприятной ухмылкой.

Наступила тяжелая тишина. Они избегали смотреть друг на друга.

— Да он спал как бобик, — сказал дядя Паша после паузы. — Выпросил у меня вечером бутылку водки, принял и спал.

— Он спал, это правда. Всю ночь. И про водку правда, — мягко сказала Наташа-Барби.

— Спасательные работы в разгаре, — снова ухмыльнулся Миша. — И водку пил, и спал, и по лестнице не спускался. Крыльев нету?

— Ты хочешь сказать, что это я… ее? — Дим, раздувая ноздри, смотрел на Мишу, и Федор подумал, что его расслабленность и пофигизм — поза, роль, которую парень играет, чтобы не висли и отвязались.

— Ты же ее ненавидел! Ты сейчас даже имени ее не можешь произнести. Ну, признайся!

— Да, не любил. Но не убивал!

— Докажи!

— Да пошел ты! Сволочь! — Дим рванулся к обидчику. Наташа-Барби удержала его, положив руку на плечо.

— Елена! — позвал Федор. — Что вы слышали?