Ночь сурка

Марго задушила Зою. После ссоры с Мишей. В ее голосе были униженные интонации, а он выговаривал ей громко… Что он сказал? Кажется, он сказал: «Хватит!» И после этого она убила Зою? Не спонтанно, нечаянно, не в силах сдержаться, а устроила страшный ритуал — протащила через гостиную и усадила у ног Марго-дубль. Унизила и отомстила. Он вспомнил твердый кусочек сломанного ногтя, уколовшего ему палец. Зоиного ногтя с малиновым лаком, застрявшего в платье Марго. Тонкая хлипкая Марго явила недюжинную силу и сообразительность, устраняя соперницу. Федор поежился, представляя, как она ожидает Зою в гостиной… стоит справа от двери и, когда та входит, накидывает ей на шею белый шелковый шарф и тащит… Зажигает свечи, устроив мрачный ритуал…

Миша и Марго были любовниками… банально до оскомины. Капитан Коля Астахов послал расспросить коллег и квартирную хозяйку Марго, кто-то из них узнал Мишу на фотографии. Был, посещал, оставался на ночь. На фотографии номер два старый Мэтр, молодая жена и любимый ученик Мэтра. Классика. Хотя нет, подождите! Миша и Марго были знакомы до того, как она стала женой Мэтра. Он сказал, что не помнит, кто ее прислал. Ему нужна была натурщица, она ему пришлась… а вот откуда она взялась, Рубан не знал, да и не интересовался. Зато преданный ученик Миша знал. Отношения их продолжались, пока Миша не встретил Зою.

Елена сказала, что отношения Миши и Зои — бизнес-проект, с ее деньгами и связями она сделает ему имя не в узких академических кругах, куда его проталкивал Рубан, а в самых широких, денежных. Она сказала, что ему пора выходить из тени, а то годы летят… Вот он и «рыпнулся» на свободу, как говорит Иван, да не тут-то было. Он прекрасно знал, кто убийца. На что, интересно, рассчитывала Марго? На то, что он вернется? Может, она потом предложила ему все забыть и начать сначала. Она коверкала ему жизнь, она становилась опасной. И тогда он… Это объясняет «ритуал-2», с шарфом и подсвечником. Он усадил бывшую любовницу в кресло, которое освободила разбитая Марго-дубль, он превратил ее в неживую модель…

Обе ушли почти одновременно, что есть символично. Полный чувства мести и вины Миша остался художником. Иван угадал, Миша был убийцей, вот только жертвой была не Зоя…

Рывок на свободу закончился трагически.

Миша разобрался с Марго, ладно, принимается, мотив налицо, раздумывал Федор. А вот нападение на Андрея Сотника… не лезет ни в какие ворота. Потерявший память парень узнал на фотографии человека, который остановил «Лендровер», что было дальше, он не помнит. Это была все та же фотография номер два из коллекции Федора. Чего они не поделили? При чем здесь лжежурналист? По словам Елены, Марго заигрывала с ним… в пику любовнику? Причина — ревность? Нет! Однозначно. Марго была ему безразлична, у него была Зоя. Тогда зачем? Какого черта он набрасывается на практически незнакомого человека и пытается его убить? Сошел с ума? Был под кайфом? Прамир подействовал? Спросим, подумал Федор. Уже совсем скоро.

Он пропустил момент, когда дядя Паша вдруг обернулся и помахал кому-то. Пришли Саломея Филипповна и Никита, с неизменными собаками — черной Альмой и рыжей Пепси. Разноглазый Херес остался на хозяйстве. Оступаясь на узкой тропинке, они пробирались мимо покосившихся деревянных крестов — высокие, в черном, с непокрытыми головами. Подошли, молча встали. Федор спросил взглядом: «Ну как?», и она покачала головой: по-прежнему. И спросила, в свою очередь: «Что?», и он кивнул в ответ, что есть новости…

…Скрежет лопат, снег вперемешку с землей. Елена зарыдала громко и отчаянно. Иван смахнул слезу и высморкался в громадный клетчатый платок. Миша, Артур, Наташа-Барби, Дим, Стелла, дядя Паша, Саломея Филипповна и Никита, Федор, поминутно взглядывающий на Стеллу и ни разу не удостоенный ответного взгляда…

…Озябшие, скукоженные, они, торопясь и оступаясь на узкой неровной дорожке, покидали кладбище, оставляя позади засыпанные снегом могильные холмики с покосившимися деревянными крестами.

Они растянулись цепочкой, каждый был сам по себе. Издали их шествие казалось частью сумрачного ритуала с жертвоприношением. Равно как шелестящая сухая трава, торчащая из сугробов, и нахохлившиеся неподвижные черные птицы.

Теперь, в завершение ритуала, им полагалось вкусить мяса и вина на поминальной тризне…

* * *

…Сначала кутья с медом и маком, потом блины. Ритуал. Потом все остальное. И «пойло», как сказал Дим. Главное, чтобы хватило пойла, сказал он. Универсальное лекарство от стресса и страха.

Повторение вчерашнего юбилея. Радость от вкушения еды и питья усугублялась общим оледенением организма и каким-то торопливым облегчением — проводили, поплакали, все честь честью. Отряхнули прах с подошв, умыли руки и пошли дальше. Мертвое мертвым, живое живым.