Ночь Святого Распятия

Марию отпустили до четырех часов, когда магазин открывался после перерыва. Мы, не сговариваясь, пошли прочь от квартала, где девушку хорошо знали, и повернули к северной части города. Мы шли быстрым шагом, словно чувствуя себя немного виноватыми и даже не догадываясь, что излишняя торопливость только привлекает внимание прохожих. Я молчал, поскольку мысли мои еще занимала проблема слишком рано раскрытого инкогнито. Марию моя внезапная немота, видимо, несколько удивила, и она первой завела разговор, когда мы проходили мимо дворца герцога Альбы.

- И какую же важную новость вы хотели мне рассказать, дон Хосе?

- Право же, не знаю, стоит ли теперь об этом толковать...

Девушка слегка замедлила шаг и кротко взглянула на меня.

- Предоставьте судить об этом мне, дон Хосе...

Боже, ну что мне оставалось делать? Я ужасно смутился.

- Ну так вот... Понимаете, Мария, не стоит на меня сердиться, если я... короче, немного подзабыл андалусские обычаи. Я ведь приехал из страны, где на такие вещи обращают очень мало внимания...

- Знаю... Падре не устает повторять, что Франция давно лишилась и морали, и религии...

- Франция? Ах да!.. Но, вообще-то, он преувеличивает... Во Франции, как и везде, есть порядочные юноши и девушки, которые искренне любят друг друга и очень счастливы вместе.

Я снова умолк, словно язык проглотил. Видел бы меня сейчас Алонсо! И вдруг я заметил, как за угол дома на улице Доньи Марии юркнула какая-то тень. Мне показалось, что я узнал Хуана.

- Мария, вы не говорили брату о нашей встрече?

- Я бы никогда не посмела!

- Послушайте, Мария, с моей стороны, наверное, очень смешно вести себя как мальчишка... но вот в чем дело... С тех пор как увидел вас, я уверен, что холостая жизнь - ужасная глупость. Для меня вы - олицетворение всего, что я с детства любил, а потом считал навсегда потерянным. Вы не рассердитесь, если я скажу, что люблю вас, Мария?

- Но, по-моему, вы это уже сделали, дон Хосе?

Мы оба рассмеялись, и на душе у меня посветлело.

- Я уверена, что вы говорили совершенно искренне, дон Хосе, - вдруг посерьезнев, заметила Мария. - Иначе это было бы слишком грустно и слишком гадко. Возможно, из-за отца и вообще из-за прошлого я сразу поверила вам. Однако от этого - до любви...

Разумеется, это было бы слишком прекрасно. Я решил великодушно избавить ее от утешительных речей.

- Ладно, Мария, ничего страшного, забудем об этом... Я все отлично понял. Я свалился как снег на голову, и вы, конечно, уже давным-давно успели устроить свою жизнь...

- Если вы имеете в виду, что я собираюсь замуж за другого, то ошибаетесь. Я еще не встречала человека, которого могла бы полюбить. Только любовь - это очень серьезно... Семья, дети... и еще надо всю жизнь прожить рядом, не расставаясь... Да, дон Хосе, это очень серьезно...

Короче, мне оставалось убедить ее, что из меня получится неплохой муж, и небо как будто еще больше прояснилось.

Мы заглянули в маленькое кафе на улице Гонсалеса Куадрадо и отведали паэллы*, собственноручно приготовленной хозяйкой, уроженкой Мурсии. До возвращения в Куну у нас еще оставалось время, и я повел Марию в Аламеда-де-Эркулес**. Там мы сидели на лавочке, держась за руки, и это доказывало, что мои дела продвигаются в нужном направлении. В ресторане, доев апельсин, Мария призналась, что тоже любит меня. Я должен бы быть вне себя от счастья, но самое трудное еще оставалось сказать. Как она отнесется к тому, что я агент ФБР и живу в Америке? Я боялся, что это окажется для нее слишком сильным потрясением. В Штатах мы бы сразу поцеловались, дали клятву в вечной любви и, не мешкая, назначили день свадьбы. Здесь все происходило иначе, и, вне всяких сомнений, немало воды утечет под мостами Гвадалквивира, пока я получу разрешение обнять Марию. Как и в любом уголке земного шара, в такой чудесный солнечный день мамаши болтали на лавочках и вязали, время от времени поглядывая на стайку визжащих малышей. Мария с умилением созерцала эту сценку. Возможно, она уже представляла, как выйдет гулять с малышом Хосе или крошкой Марией. Девушка прижалась ко мне, но почти незаметно, чтобы не привлекать внимания стражей порядка, ибо в Севилье они строже, чем где бы то ни было, следят за благонравием и не привыкли шутить на сей счет.

______________

* Рис по-валенсийски. - Примеч. авт.

** Знаменитая в Севилье тополевая аллея. Получила название из-за установленной там статуи Геракла. - Примеч. перев.

- Вы любите детей, дон Хосе?

- Это зависит от того, кто их мать...

Тема показалась мне настолько скользкой, что я предпочел отделаться тяжеловесной шуткой. А Мария, вдруг очнувшись от грез о будущем материнстве, тихо спросила:

- Между прочим, дон Хосе, я, кажется, имею довольно смутное представление о том, чем вы занимаетесь. Вы торговый представитель, да?

- Угу.

- А что выпускает ваша фирма?

- В основном лекарства.

- И нам, конечно, придется жить в Париже?

Мы подошли к самому деликатному вопросу.

- И вы согласитесь покинуть Севилью?