Ночь Томаса

Однако этот рыжеголовый вел себя так, словно, уложив чифа, он не только проявил безрассудную смелость, но и имел на это полное право. И его гнилые зубы не являлись свидетельством низкого статуса. Возможно, он считал, что так модно.

— Вам обязательно целиться мне в голову?

— Ты бы предпочел, чтобы я целился тебе в грудь?

— Да. Если на то пошло, да.

— Ты умрешь в любом случае.

— Но во втором я буду более симпатичным трупом.

— Калибр у пистолета большой.

— Если собираетесь меня убить, не тяните с этим.

— Я не говорил, что собираюсь тебя убить.

— Вы не собираетесь меня убить?

— Скорее всего, убью. Но… как знать?

— Так чего вы от меня хотите? — спросил я.

— Во-первых, хочу с тобой поговорить.

— Из этого ничего хорошего не выходит.

— Присядь.

— Что?.. Здесь?

— На диван.

— Я не могу говорить рядом с мертвецами.

— Они не будут тебя прерывать.

— Я серьезно. Боюсь их до смерти.

— Ты мне не груби.

— Вы просто меня не слушаете.

— Это несправедливо. Я слушаю. Я умею слушать.

— Меня вы не слушали.

— Ты говоришь, как моя жена. Вот это меня заинтересовало.

— У вас есть жена?

— Я ее обожаю.

— Как ее зовут?

— Только не смейся, когда я тебе скажу.

— Я не в том настроении, чтобы смеяться, сэр. Он пристально всматривался в меня, ища хоть намек на улыбку.

Размеры его пистолета внушали уважение. Не вызывало сомнений, что калибр очень и очень большой.

— Ее зовут Фредди.

— Милое имя.

— Милое, в смысле смешное?

— Нет, милое, в смысле очаровательное.

— Она — не мускулистая женщина.

— Имя ничего такого не предполагает, — заверил я его.

— Она очень женственная.

— Фредди — это сокращение от Фредерики.

Он уставился на меня, переваривая новую для него информацию.

— Ты в этом уверен? — наконец спросил он.

— Абсолютно. Фредерика, Фредди.

— Фредерика — милое женское имя.

— Именно об этом я и толкую.

— Но родители называли ее только Фредди.

Я пожал плечами:

— Родители. Так что вы собираетесь делать?

Он пристально всматривался в меня.

Я же избегал встретиться взглядом с его зубами.

— Пожалуй, мы можем поговорить на кухне, — в итоге решил он.

— На кухне вы не оставили мертвых людей? — полюбопытствовал я.

— Не нашел там никого, чтобы убить.

— Тогда кухня очень даже подойдет.

Глава 47

Рыжеголовый и я сели друг против друга за кухонный стол. Он по-прежнему держал меня на мушке, но уже не столь агрессивно.

Указал на один из декоративных магнитов на передней панели холодильника.

— Что вот это значит… «Я жаловался, что у меня нет башмаков, пока не встретил человека без ног».

— Понятия не имею. Полагаю, обуви у преподобного Морана хватало.

— Каким образом у человека может не быть ног?

— Допустим, кто-то их отрезал.

— Такое может случиться, — кивнул он. — Моран всегда меня раздражал. Я всегда считал, что нечего ему делать в этом проекте.

— А как он туда попал? — спросил я. — Священник. Церковь. Иисус. Атомный терроризм. Не понимаю.

— Он был Эм-эм-о-ди-ви, — ответил рыжеголовый.

— Что такое Эм-эм-о-ди-ви? — спросил я.

— Международная межконфессиональная организация доброй воли. Он ее основал.

— Теперь я знаю меньше, чем раньше.

— Он ездил по всему свету, проповедуя мир.

— И теперь посмотрите, какой он готовил нам рай.

— Знаешь, я думаю, ты — забавный парень.

— Мне это уже говорили. Обычно направив на меня пистолет.

— Он вел переговоры со странами, где притесняли христиан.

— Хотел, чтобы притеснений прибавилось?

— Разумеется, Морану приходилось вести переговоры с притеснителями.

— Готов спорить, переговорщиками они были жесткими.

— В процессе ему удалось наладить контакты с важными людьми.

— Вы про диктаторов, бандитов и безумных мулл.

— Именно. Со многими он подружился. И в какой-то момент понял, что занят безнадежным делом.

— Проповедуя добрую волю.

— Да. Он устал, разочаровался, впал в депрессию. Каждый год в этих странах убивали полмиллиона христиан. Ему за это время удавалось спасти от силы пятерых. Он из тех людей, которые обязательно должны бороться за какую-то идею, ему хотелось найти ту, что могла привести к успеху, и он ее нашел.

— Позвольте догадаться… собственное благополучие?

— Эм-эм-о-ди-ви, как благотворительная организация, имела безупречную репутацию. И стала идеальным каналом для отмывания средств, сначала для государств-изгоев… потом для террористов. Одно вело к другому.

— И в итоге привело к пуле в голову.

— Ты его убил? — спросил он.

— Нет. Нет. Шэкетт.

— Ты убил миссис Моран?

— Нет-нет. Ее убил преподобный Моран.

— Так здесь ты никого не убивал?

— Никого, — подтвердил я.

— Но не на борту буксира.

— Я полз, чтобы он мог ходить. Я ходил, чтобы он мог летать.

Рыжеголовый нахмурился.

— И что это значит?

— Понятия не имею. Только что прочитал на холодильнике.

Он облизал почерневшие, рассыпающиеся зубы, при этом поморщился.

— Гарри… тебя действительно зовут Гарри?

— Ну, уж точно не Тодд.

— Знаешь, почему я до сих пор не убил тебя, Гарри?

— Я не давал повода? — с надеждой спросил я.

— Во-первых, на нас с братом возложена серьезная ответственность.

— Сходство поразительное. Вы — однояйцевые близнецы?

— В текущей операции мы представляем страну, которая поставила бомбы.

— У вас будет полное право продать права на создание фильма.