Ночь упавшей звезды

-- Брат мой, -- укоризненно покачал седой головой отец Олав. -- Ну что вы, ей Богу!.. Эй, принеси воды, -- старший ордальон кивнул одному из стражников.

-- А что я? -- буркнул Дит и поморщился: -- Терпеть не могу рыжих.

-- Терпение -- это великая добродетель... -- нравоучительно заметил отец Олав, принимая у стражника принесенный кувшин и передавая его мне в руки. -- Надеюсь, сударыня, что сие сделает вас более разговорчивой?

Вода была ледяной, и глиняные бока кувшина холодили руки. Опять без кружки, -- подумалось мне, -- это было бы забавно, если бы не... Я сделала судорожный глоток, и зубы заломило. А потом я просто досуха вытерла рукой глаза.

-- Спасибо. Симурана я не видела. Но если рассуждать логически, симуран размером с собор на лесную дорогу просто не влезет. Так что этот врет, -- я кивнула на толстяка и усмехнулась, созерцая его вытянувшуюся физиономию: -- Вы не в моем вкусе тоже.

-- Значит, не видели... -- цепкий взгляд Олава паучком пробежался по моему лицу. -- То есть, вы хотите сказать, что почтенный брат Дит -- лжец?

-- Зато я видел, своими глазами, -- зашипел тот и как-то боком подался в мою сторону. -- Ах ты, шпионская морд... лицо, то есть, у тебя доверия не внушает, -- поправился он, остановленный властной рукой Олава.

-- Твое слово против моего, уродина, -- фыркнула я. -- Если был симуран, почему тебя не слопал? Чтобы не отравиться? Я не шпионила, а честно дралась, -- открыто посмотрела я в глаза Олаву, -- с теми, кто обижал женщин и детей.

-- Чело у тебя не благопристойное, повторяю, -- насмешливо протянул Дит. -- А в оковах ты, а не я.

-- Завтра поменяемся, -- я хищно улыбнулась толстяку.

-- Сударыня, не злите брата Дита. Он скор на руку... -- предостерег отец Олав.

-- Это верно, -- мрачно подтвердил Дит и задумчиво поскреб розовую щеку.

-- Посмотрим, кто скорее, -- отозвалась я сухо и устало.

-- Успокойтесь оба, -- коротко бросил Олав и развернулся к напарнику. -- Так что там произошло с этим... богопротивным существом?

-- А ничего... -- пожал плечами ордальон, глядя куда-то сквозь меня. -- Он хвостом всех порубал и был таков. А под его прикрытием они и утекли.... э-э... скрылись, простите. В евонных лапах.

Сердце пропустило такт... нет, не может быть... я сама видела Одрина мертвым. Не хочу жить без него, не смогу, так хоть эту брехливую тварь утащу с собой. Я живо представила, как скручиваю Диту шею, и слабо улыбнулась.

-- Простите меня, отец Олав...

-- Судия простит тебя, если ты покаешься, -- вкрадчиво ответил священник.

Я окинула взглядом его поджарую фигуру, угадывающуюся под складками черной сутаны, сухие кисти рук, скрещенных на груди, печатку из холодного железа на пальце. В этот момент он чуть развернулся к Диту, очевидно, собираясь что-то сказать, и в глаза мне бросилась белая нашивка на правом плече -- круг с угрожающе наклоненным серпом в центре. Очевидно, что человек, стоявший передо мной, был не просто монахом. Жаль, что я не разбираюсь в здешней символике...

-- Наставьте, в чем мне каяться, пожалуйста, -- сказала я смиренно и потупила глаза, чтобы не выдавать их опасный блеск. Олав резко повернулся в мою сторону.

-- Как ты попала к язычникам и идолопоклонникам? -- его мягкий голос никак не сочетался с холодным и цепким взглядом.

-- Я не помню, -- всхлипнула я. -- И идола их... я разбила... -- я припомнила статую лучника, уроненную мевреттом, и едва не захохотала в голос... и не зарыдала. Должно быть, лицо у меня было достаточно скорбным, чтобы отец Олав ничего не заподозрил. Да еще и рана на ноге заболела от резкого движения.

-- Не помните? -- отец Олав задумчиво потер подбородок и поджал тонкие губы. -- А что же вы помните?

-- Как кричали те, кого гнал ваш отряд... как кости хрустят под копытами... и под мечом... и кровь на моем клинке... а еще ливень... всю ночь... я пробовала убежать из замка, по плющу, -- я посмотрела на ладони, на одной из которых все еще была грязная донельзя повязка, -- только не получилось... убежать.

-- Ты ранена? Лекарь уже был? -- ласково спросил ордальон. Впрочем, меня не обмануло его участие -- его взгляд явственно говорил о том, что Олав мне не верит, и просто решил поменять тему разговора. Ждет, что я расслаблюсь и в этом состоянии расскажу все, что знаю?

-- Ранена, -- кивнула я в ответ. -- Лекаря не помню... но, видимо, приходил, раз нога перевязана. Спасибо, -- я снова наклонила голову, пряча лицо в тень.

-- Тебя не лихорадит? Думаю, позже тебя переведут в другое помещение, раз ты оказалась не предательницей, а жертвой...

Думает он, как же... Я уже не сомневалась, что все приказы в этой тюрьме отдает именно мой дознаватель.

-- Нет, кажется, -- я потрогала лоб. Он был холодным и липким. -- Не думаю, что я жертва... просто... так получилось... еще девчонка эта... руку пробила из-за нее... А то бы сбежала... точно... Но ковры я им там попортила! А можно еще воды? -- я облизнула пересохшие губы.

-- Да, конечно, -- отец Олав наклонился и, подняв с пола отставленный кувшин, сунул его мне в руки. -- Пейте, не стесняйтесь...