Ночь в Доме Зверя

Он мог быть уверен, что его никто не увидит с верхних этажей только в одном случае: если он свалит с крыши после десяти часов - и чем раньше, тем лучше. Но спускаться слишком рано не хотелось; ему нужна была толпа, с которой можно смешаться.

Так что он дождался десяти минут одиннадцатого, прополз на животе к кондиционеру и увидел собаку.

У него отвисла челюсть.

Собака, размером с немецкую овчарку, лежала на боку в нескольких футах от угла крыши. Похоже, ее растерзали дикие звери. Голодные дикие звери, которые распотрошили ее, вырвали из ее тела огромные куски…

Где ее голова? Неужто съели?

Как, черт возьми, она попала на крышу?

Марка замутило, и он отполз от останков животного. Он не хотел подходить ближе ни на йоту, но собака лежала между ним и углом, откуда нужно было спуститься.

Мухи жужжали над трупом. Выглядел он свеженьким: кровь не успела потемнеть и свернуться.

Наверное, это произошло только что, - подумал Марк. - Незадолго до того, как я сюда залез. Если бы я оказался тут немного раньше…

Он покрылся гусиной кожей.

Крови на крыше почти не было.

Ее разорвали точно не здесь, - подумал Марк. - Наверное, убили и закинули сюда. Или сбросили сверху?

Он поймал себя на том, что повернулся к Дому Зверя, наклонившись назад, и провел взглядом от окон третьего этажа к крыше.

Не-а.

Медведь мог, наверное, такое сделать. Или дикий кот. Или человек. Очень сильный и больной на всю голову человек.

Внезапно перехотев прятаться на крыше, он стремглав понеся к краю и посмотрел вниз. Ничего, кроме лоскутка лужайки и задней части Дома Зверя.

Сейчас никого не видно.

Марк свесил ноги с крыши. Болтая ногами, он опустился на руках и спрыгнул. Оказалось выше, чем он рассчитывал.

Ноги с силой ударились оземь. Колени подогнулись, он оступился назад и приземлился на задницу.

Больно, но он не издал ни звука.

Осмотрелся, сидя на траве.

Никого.

Он поднялся на ноги и помассировал зад. Без определенной цели пошел к дальнему заднему углу Дома Зверя и достал из сумки наушники от «Волкмена». Подходя к дому, надел их. Провод, ни к чему не подсоединенный, исчезал за молнией ветровки.

По меньшей мере дюжина туристов шаталась по лужайке и собралась перед крыльцом. Все они тоже были в наушниках. Не таких же, как у Марка, но достаточно похожих.

Марк прошел и присоединился к тем, что стояли под лестницей.

Он посмотрел вверх, на подвешенное тело Гаса Гаучера.

Он видел Гаса сто раз: его выпученные глаза, черный распухший язык, торчащий изо рта, голову, наклоненную под ужасающим углом по отношению к телу - хуже всего, что шея была в два или три раза длиннее обычной.

Ему же растянули шею, ага.

Обычно вид Гаса пугал Марка, но этим утром гораздо меньше. Сколь бы жутко оно не выглядело, по сравнению с настоящими останками собаки, увиденными только что, это было сущим пустяком.

По сравнению с собакой, Гас выглядел хорошо.

Уставившись на тело, Марк стоял неподвижно, делая вид, что прислушивается к голосу в наушниках.

От легкого ветерка тело немного качнулось. Женщина, стоящая рядом с Марком, охнула. Седовласый мужчина в клетчатой рубашке медленно покачал головой, видимо, потрясенный историей Гаса на записи. Девушка-подросток изумленно смотрела на Гаса, разинув рот.

Она казалась незнакомой.

Никто из присутствующих не казался знакомым.

Неудивительно. Хотя многие из местных захаживали на экскурсии, большинство приезжало издалека, в особенности - автобусом из Сан-Франциско.

Часть туристов, включая девушку, щелкнула на кнопку «Стоп» на плеере и пошла к крыльцу.

Марк пошел за ними.

По ступенькам крыльца, мимо тела Гаса Гаучера, по крыльцу и - в парадный вход Дома Зверя.

Я внутри!

Глава седьмая

Теперь главное - продержаться внутри. Для этого Марку нужно было найти где спрятаться.

Он посмотрел на гида в фойе. Брюнетка крупного телосложения. Занята - отвечает на чей-то вопрос и не видит его. Он прошел за парой человек в гостиную.

Он пришел не на экскурсию, но понимал, что должен выглядеть обычным посетителем, и постарался слиться с остальными.

К тому же, ему на самом деле нравилась выставка в гостиной.

Этель Хьюз, или, по крайней мере, ее великолепная, точная копия, была красоткой. Она растянулась за широкой красной лентой, ограждающей экспонаты от посетителей, одна нога задрана кверху и покоится на диванной подушке. Она, предположительно - первая жертва ночи второго августа 1903 года, когда зверь вышел из повала, чтобы устроить в доме резню. Он хорошенько разделал Этель. И еще лучше разделал ее ночнушку.