Ночь в Новом Орлеане

– А она хоть когда-то была спокойной и мирной?

И правда. Даже до вышеописанных событий, особо спокойной её назвать было крайне сложно.

– Но сейчас в ней больше безумия и хаоса.

– Ну да, ты прав.

– Так вот, – вернулся я к теме, – у тебя есть хоть какие-то представления, где находится наша армия?

– Никаких, – она пожала плечами, – но у меня есть новость.

– Какая?

– Новый Орлеан эвакуирован.

– А что случилось?

– Мороз. Люди не привыкли к нему. Да и мы отвыкли, как бы ни простудиться. Не хотелось бы встретить конец света с ангиной. Обидно будет.

– Не то слово.

Не произнеся ни слова более, я встал, поцеловал Чарли в щеку, оделся и направился к двери.

– Смотри, не умри по дороге.

– Как-нибудь постараюсь,– ответил я, схватившись за дверную ручку.

Через несколько секунд я оказался в подъезде или в том месте, которое принято называть подъездом. Выйдя на улицу, я увидел картину, которую долго не встречал: все было завалено снегом. Его было не так много, как казалось вечером. Но одно его наличие у меня вызывало странное чувство. Возможно… впрочем, неважно.

Пройдя по нему и внимательно прислушавшись к скрипу в необычной для этого города тишине, я попал на улицу, где раньше не был никогда. Поразительной же я обладаю способностью: находить места, в которых ни разу не бывал в городе, где знаю каждый таинственный угол. А нет! Никогда не знаешь, где и когда тебе повезёт. И в детстве, играя в северо-западный проход, игру, целью которой было найти новые пути к месту, куда ходишь регулярно, я, порой, забирался в такие дебри, что не одноразово задавался вопросом: «Куда я, мать твою, попал?!». Вопрос, конечно, риторический. Потому что я всегда был, есть и буду здесь. А где это «здесь», вопрос глупый.

Но пожав плечами, я пошел вперед. На стене одного из домов я увидел картину одного уличного художника. Вспомнить, что там было нарисовано, практически невозможно. Помню, что это было нечто, полностью лишенное формы. Пост-арт, что сказать. А внизу приписано: «If you think about Art – a useless thing, without which you can exist. But you can not live». Красивые слова: «Если подумать, то исскуство – бесполезная вещь, без которой можно существовать. Не нельзя жить».

Я улыбнулся. Все-таки, незнакомец художник был мастером.

Дойдя до конца этой улицы, я услышал звуки. Кажется, играл саксофон. Я был раздавлен и разгромлен этой игрой. У меня не было ни малейшего шанса выстоять перед виртуозностью этого музыканта. Он украл и растоптал моё сердце, а я стоял рядом и кричал ему: «давай, давай сильнее!».

Музыка играла спокойно и медленно, без малейшего фальша. Инструментальный джаз о городском одиночестве и каплях дождя. Затем, в аккордах я услышал монолог человека, сидящего на крыше небоскреба, который держит в руках бумажный стаканчик с остывшим кофе и смотрящего на небо, в бесконечную ночь. А вокруг него горят огни и сигналят машины. Это ночная суетливость большого города. Город не спит. Но все люди уже давно видят сны, отдыхая от непосильного, рабочего дня. Ты один из немногих, кто не спит, потому что ты мечтатель и не можешь уснуть. И вот, ты стоишь на крыши и для тебя, только для тебя поют свою песню фонари. Делаешь последний глоток и достаешь сигарету. Куришь и скрываешься за облаком непроглядного дыма…

Smoke gets in Your Eyes

Внезапно, музыка остановилась, и я оказался не готов к такому развитию событий. Я отчаялся и начал искать источник звуков, которые недавно, секунд пять назад, сделали со мной что-то невероятное. В конце перпендикулярной мне улице, я увидел одинокого чернокожего музыканта во всём сером. Он держал в руках старый саксофон и чёрный футляр. Для кого же он играл, если видел, что людей нет? Для меня? Нет, невозможно!

Я подбежал к нему и только бросив двадцать долларов, все деньги, что у меня были, встретил взгляд старика. Его чёрное лицо разразилось чем-то, напоминающим улыбку.

– Спасибо, сэр, – только и сказал он на каком-то северном акценте.

Музыкант наклонился, чтобы поднять двадцатку, уложил её в карман, положил саксофон, такой старый и выцветший, в футляр, зацепил и поднял его. Он, было, собрался уходить, но я не мог позволить ему скрыться из виду.

– Я бы дал больше, но у меня не было денег.

– Ничего, мальчик, я и на это не надеялся, а твоя подача была для меня более, чем приятным сюрпризом. Теперь, я смогу пообедать пончиками. Может, останется немного и на крокодила. Спасибо, парень.

Он снова захотел уйти. Но я был слишком жадным. Если уж решил поесть пончиков за мои деньги, пусть уже отвечает на все мои вопросы.

– А вы знаете. Что город эвакуируют из-за понижения температуры?