Ночь в Новом Орлеане

– Да, слышал я. Совсем разнежились. Помню, вовремя урагана Катрин были люди, которые решили остаться в своих домах. А сейчас снежок пошел, так все убегают, как будто никогда его не видели и никто из них не был в Канаде, – насмехался над своими соотечественниками мой собеседник, – но я не такой, как они. Я остаюсь здесь. Я, сынок, многое пережил. Да похуже, чем пара снежинок Я прожил здесь всю жизнь, кроме трехнедельного путешествия в Нью-Йорк и Торонто. Да и там было похлеще, ведь это путешествие пришлось на начало сентября 2001. С тех пор я в Нью-Йорк не ногой, раз уж так этот город реагирует на моё присутствие в нём.

Он все говорил и говорил, пока мы шли в кафешку где, по его словам, продавали самые лучшие пончики. Собственно, там больше ничего не продавали, кроме пончиков и кофе. Я внимательно его слушал и с каждым его словом мой внутренний расист получал сердечную травму, плюс переживал когнитивный диссонанс.

Когда мы вошли внутрь, чернокожая хозяйка закричала:

– Вы последние! Вы будете последними, кто попробует мои пончики в этом городе! Вам выпала большая честь. Затем, мы переезжаем в Даллас.

– Больно слышать, Нэнси, – печально сказал тот, кто привел меня в это странное место, – но я рад, что ты наконец-то сможешь сменить обстановку. Но ты приезжай! Новый Орлеан будет уже совсем не тем, когда ты уедешь. Скорее всего, я останусь совсем один в этот большом городе. Хорошо хоть, что у меня есть мой саксофон.

Он похлопал рукой по чехлу.

– Почему один?! Я остаюсь! – Тот удивленно посмотрел на меня.

– Да? – удивленно и насмешливо спросил он, – зачем тебе это? Тоже, как и я, любишь свой город? Хоть ты и не похож на коренного жителя.

– Да, я здесь всего пару месяцев.

– Тогда зачем тебе это?

– Я не могу вам рассказать…

– Ко мне на ты, мы достаточно долго знакомы – целые пять минут. Я знаю, это достаточно долго, чтобы стать лучшими друзьями, а к ним на «вы» не обращаются.

В английском языке обще не существует таких понятий. Есть только общее «you». Это придает англоязычным людям равенство между собой. И тут я понял, что он перешел со мной на русский. Я точно помнил, что начал говорить с ним на английском. А когда это мы успели перейти на русский? Раньше, я читал о таких случаях, когда человек не знал, на каком языке говорит, но делал это с точностью филолога. Но всегда считал подлобные глупости выдуманными. Вот, оказывается, как это бывает.

– Мы все это время говори по-русски? – ошарашено спросил я.

– Где-то на середине перешли. Я думал, ты так же и не заметишь этого, как и многое другое, что происходит прямо у тебя над головой. Ну, вот чего ты так на меня смотришь. Языковой барьер настолько хрупкий, что одним щелчком его можно разбить. Правда, тем, кто не умеет этого делать, приходится много лет учиться бить по стеклу.

– А где вы успели выучит русский?

– А зачем мне его учить?

Логично.

– Так же свободно я могу говорить на китайском, на японском. Даже на твоём родном языке.

– Так, от моего родного языка, пока что, воздержимся.

– Как скажешь.

Он достал пачку Кемела и протянул мне одну сигарету.

– Лучшая приправа для кофе это либо книга, либо сигарета. Книга лучше, но в данный момент, это бестактно.

Я курил. Когда-то давно. Как-никак, вред здоровью. Но отказать этому старикашке было невозможно, поэтому, я подумал: «Сигареты очень вредны, но помогают открыть душу» и взял одну. Джазмен чиркнул зажигалкой и начал дымить, как паровоз.

С непривычки я закашлялся. Старик удивленно посмотрел на меня.

– Ты не куришь?

– Нет, это вредно, но отказать не могу.

– Вред маленький, да и тот, только для людей. А думал, что ты уже давно потерял сомнения на этот счет. Тут проблема вот в чем: пока ты продолжаешь упрямо считать себя человеком, ты будешь им, не смотря ни на что. Но стоит тебе решительно сказать этому «нет», как все людское просто испарится. И жить тебе станет намного легче.

Он, все же, был прав. Я по-прежнему не мог не считать себя человеком. Слишком уж долго я им был. Да, немного шизофреником. Да, немного нигилистом. Да, немного идиотом, но человеком.

– Оставь иллюзии, оставь жизнь и все рвения сохранить её. Она бесполезна. Расслабься и наслаждайся моментом, пока он у тебя есть, – он откинулся на стуле, сцепив руки за шеей, – забудь о прошлом. Не думай о бедующем. Вдыхай дум и пусть ветер несёт тебя по твоей дороге.

Так мы и сидели. Курили. Пили кофе и молчали. Молчали, не потому что нам не было, что друг другу сказать, как обычно думают о людях, страдающих взаимным молчанием. Мы молчали, потому что пытались понять друг друга без слов и жестов. Мы смотрел друг на друга в упор, сквозь сигаретный дым. И вдруг, он встал и взял свой футляр.

– Приятно было с тобой познакомиться. Честно говоря, я думал, что сегодня встречу чудовище. Монстра, несущего гибель богам и этому миру. А оказывается, повстречал милое и безобидное существо. Заблудившееся, правда, немного. Ничего, скоро туман рассеется и все станет ясно. Даже немного жалко тебя. Тяжело тебе придется.

Он, было, собирался уже уйти, но внезапно остановился.