Ночь в Новом Орлеане

– Для комнаты – нет, а для нас – да. Видимо, это сложно объяснить, но нужно ли?

– Это лишь любопытство.

– У этой комнаты нет хозяина. У нас он есть – Время. Проше говоря, Времени не нравится, что мы долго задерживаемся здесь. Погуляли и хватит, хорошего понемножку.

– Немного не понятно, но не суть. Так, как насчёт Иисуса, вы не забыли про него?

– Нет, – сказал Сергей, – что ты хочешь знать?

– Да можно всего понемножку. Как дела, как погода, как работа, как семья?

– Странные вопросы. Боюсь, что вряд ли смогу ответить хоть на один из них.

– Да я пошутил. А ты, бог смеха, разве не понимаешь юмора?

– Можно и так сказать. Я бог вина и музыки. Аполлон разбирается в юморе и часто шутит про то, что я, как ни старайся, никак не могу опьянеть и познать радость пьяного безумца.

– Не такое уж и проклятие.

– А это уже, с какой стороны посмотреть. Видишь ли, я очень долго наблюдал за пьяными. Да что там! Я был на всех вечеринках, когда-либо утроенных человеком. Вино, которое пьянит хорошо – превыше всего! Такая уж у меня работа. Самое сложное быть одновременно в нескольких местах одновременно, но этому можно быстро научиться. Я не мог себе позволить пропустить и одной: от диких брачных игр палеолита до рок концертов. Так вот, почти везде там было алкоголя в избытке. С тех самых пор, когда один растяпа забыл виноградный сок на пару месяцев и тот скис, у людей есть вино. И с тех же пор человек не отрывает рта от кружки. Вскоре, этот напиток распространился везде и присутствовал на всех застольях. А во время чумы практически вся Европа и Азия позабыли о существовании воды из-за заражения. Все пили только вино и эль. Сколько же в те времена было пьяниц! Да, соглашусь, тёмные были времена. Куча народу отправилась в вечность и теперь стоят в рядах войска некроманта. Но даже в те времена люди умели веселиться. Этого у них не отнимешь! Насколько помню, пьяными в те времена были почти все и всегда. Их можно было понять: жизнь была ужасной! Средняя продолжительность жизни – двадцать восемь лет. Это примерно несколько секунд. Да и канализации не было. Все, что исходило из них, они выбрасывали в окно на улицы и не мылись никогда. Пьянствовать начинали с пеленок. Вроде, человеческим детёнышам теперь не дают, а жаль. Веселые были ребята. Соответственно и настроение, несмотря на времена, было позитивное. Все танцевали и смеялись, даже не подозревая, что все плохо. Глупость – полезная вещь, в хозяйстве пригодится. На следующий день, все умирали от чумы, но вчера-то повеселились, как в последний раз! В общем-то, это и был последний раз. Тёмные времена прошли, но привычка осталась. Спирт и алкогольные коктейли были лишь вопросом времени и не заставили себя долго ждать. А в последние пару сотен лет люди сделали огромный прорыв – оказывается, нет более лучшего лекарства от депрессии, душевной боли и терзаний, а так же скуки, чем алкоголь. Во все времена бедняг, страдающих от неразделенной любви, было предостаточно. Процент самоубийств по этому поводу тоже был впечатляющий. Но к счастью, люди быстро поняли, что если объект их терзаний не хочет быть с тобой. Просто надо выпить за это. Тоже хорошие были времена. Квартал не был кварталов без местного пьяницы, самого несчастного, а значит, счастливого человека. Проблемы решались сами собой. Просто зашел в бар, выпел водки и на сорок процентов меньше горя. А чем ещё служит процент, написанный на бутылке?! Ну, ещё это зависит от того, что именно ты пьешь. Не прошло много времени, как пьянство вещью культурной. Например, спартанцы поили этим пойлом своих рабов, а сами никогда не употребляли. Через две тысячи лет в культурных салонах на тебя смотрели, как на сумасшедшего, когда ты не пил. Ну, какой был без шампанского? Так вот, в те времена я приучился к современной культуре и понял наконец-то богатых людей, которые со времен римской империи очень часто заглядывают в бутылку. Все высшее общество, как я понял в те времена, лишь куча медленно разлагающихся трупов, которые скрывают смрад за духами, свои низость за благородством, некомпетентность за хорошими манерами, а боль за бутылкой крепкого спиртного. Вся их жизнь – само притворство. Все бедные пьют от отчаяния, что не могут быть богатыми. Все богатые пьют, потому что одинокие и не могут отказаться от своего богатства. Наблюдая за этим, я пристрастился к гениальному изобретению: попкорну и часто ел его, наблюдая за ними свысока. Шоу, где ломаются человеческие жизни, мечты и сердца. Как одни хотят того, что выбрасывают другие. Какая красота, не так ли?

– Согласен, – признался я после его монолога, – маскарад людского притворства. Имел случай наблюдать за ним.

– И как, тебе понравилось?

– Не то, что бы, но я отлично повеселился. Теперь, конечно же, мне всё равно. А разве боги не свободны от притворства?

– Нет, конечно же! Я же говорил тебе, что ничем мы почти не отличаемся от людей. Разве что, могуществом.

– И в чём же оно отображается, это ваше притворство?