Ночь за решётчатым окном

– Что ты делаешь?– обратился стоявший по ту сторону окна молодой человек. То ли от холода, то ли от увиденного его лицо было безжизненно-серым, матовым, глаза, практически не моргая, смотрели на Зою,– залезь обратно, ты же можешь порезаться

– Данечка, забери меня отсюда,– дергая с силой оконную решетку, тихо говорила Зоя,– прошу тебя, освободи меня. Они меня убьют.

– Кто, кто тебя убьет?– приблизившись к Зое, спросил молодой человек,– я с тобой,– сжимая ее руки в своих, успокаивал Данила,– я здесь, слышишь.

– Они мешают мне танцевать!– захлебываясь собственными словами, высунув часть своего лица между прутьями, сказала она,– ты видел, они смеялись, когда я падала.

– Ну что ты! Тебе показалось. Я все видел, им понравилось, правда. Только ты слезь с окна, а я сейчас войду в квартиру и перевяжу тебе руку, хорошо. Слезай,– гипнотически монотонно уговаривал он ее.

– Да куда же мне слезать,– сказав, обернулась она назад. Присутствовавшие выстроившись по стеночке, молча наблюдали за происходящим,– туда я не полезу.

– Тогда ты держись за решетку, а я сейчас к тебе приду и сниму, хорошо?– прижавшись лицом к толстым железным прутьям, шептал ей Данила. Его губы практически касались ее лица,– не двигайся только,– шептал он.

– Неееет. Ты не успеешь. Ты не успеешь,– дергая изо всех своих сил решетку, сказала Зоя, и ее дыхание участилось, а глаза раскрылись, как будто она увидела перед собой привидение,– я весь вечер ждала тебя, а ты все не шел. Специально не начинала, но сколько же можно было ждать, они требовали танца, понимаешь?

– Ну конечно, понимаю, конечно. Ничего страшного, я тут,– он снял с железа ее ладони и стал греть своим дыханием,– ты вся замерзла. Я уже пришел. Ты сейчас слезешь и станцуешь мне. Хорошо?

– У меня все горит внутри, разрывается. Руки слабые, что-то выкручивает мое тело. Сколько же мне еще сидеть в этой клетке. А?

– Ты только сиди,– отпустив ее руки, молодой человек отошел назад,– я сейчас выпущу тебя. Не двигайся.

– А куда же мне отсюда двигаться.

– Подожди меня, пожалуйста,– молодой человек открыл подъездную дверь и вбежал внутрь.

Сидя на подоконнике, Зоя оперлась всем телом на решетку, ухватившись за нее обеими руками. В квартире слышался шепот, невысокий мужчина, без возраста, в фиолетовых семейных трусах рассматривал подобранные с пола фотографии и открытки, молодая девушка в цветастой майке с большим жирным пятном зажалась в угол и, утирая слезы со своего отекшего от пьянки лица, смотрела на Зою. Еще двое что-то шептали друг другу у двери. Молодой мужчина, в синих льняных штанах и белой футболке с коротким рукавом замер посередине комнаты. Его лицо окаменело, вдруг появившиеся морщины на лбу тянулись вниз, пальцы рук иногда дергались, как будто он хотел что-то сделать, но не мог. Залитый Зоиной кровью подоконник ярким пятном горел в серости мертвой комнаты, на улице стало светло, раннее утро высветило все то, что изменилось за ночь, нетронутое снежное покрывало, укутавшее город ночью, изорвалось машинами и людскими стопами. Произошедшее этой ночью ушло во «вчера», вжавшись, скукожившись на кроваво-красном покрывале подоконника, сидела молодая девушка в белом, словно подстреленный лебедь, губы ее двигались, как на лице умирающего, стараясь сказать свое последнее слово, но голоса уже не было. Только пар изо рта, указывал на еще не угасшее дыхание. В следующую секунду хлопнула входная дверь, на пороге комнаты появился молодой человек в черном пальто и старой кроличьей шапке, завязанной сзади, абсолютная тишина разорвалась громким:– « Зоинька, я здесь»! Очнувшись от крика, Зоя привстала, схватившись за решетку и большой, державшийся на раме сверху кусок разбившегося стекла, как гильотина, резанул вниз, разлетевшись по всей комнате крупными и помельче слезами. Снег закончился.

Открытки. Точно навсегда. Разукрасила. Женщина

Казалось, что она никогда не закончится. Снег давно превратился в липкую жижу под ногами, разъедающую обувь и все живое под собой. Серым, тяжелым небом зима давила местных жителей, заставляя кутаться в теплые одежды и прятаться в мрачных зданиях. Абсолютно безразличные друг другу люди метались по городу в поисках денег и плотского наслаждения. Быстро шагая вперед, молодой человек в длинном черном пальто и старой кроличьей шапке, завязанной на затылке, нес в руке цветастый полиэтиленовый пакет с фруктами. Лицо его, лишенное эмоций, изнеможденно– худое, застывшее, бесцветно– серые глаза, смотрящие под ноги, практически не моргая. Казалось, что лица и вовсе нет, а всего – лишь бумажная маска. Устало ссутулившись, он добрел до здания городского почтамта и, поднявшись по ступенькам, вошел внутрь. Ни людей, ни очередей, абсолютная тишина, как в читальном зале забытой Богом библиотеки. За стойкой в гордом одиночестве сидела пожилая женщина, то ли что-то читая, то ли спя. Молодой человек подошел к ней, надеясь, что она поднимет голову, услышав его шаги, но женщина продолжала сидеть, положа голову на руку.