Ночи дождей и звезд

Еще подумав, Дэвид вроде как нашел нужный анекдот. Он был про парня, чья жена умерла на поле для гольфа. Когда друзья принялись ему сочувствовать, тот сказал: «Да нет, все не так плохо, только тяжело было таскать ее от лунки к лунке».

Эльза уставилась на него, ожидая окончания шутки.

– Боюсь, это все, – опечалился Дэвид. – Понимаешь, гольфисты настолько увлеченные ребята… что он скорее таскал бы ее труп по полю, чем прервал игру… – Он осекся, ужасаясь самому себе. – Слушай, извини, Эльза, сегодня ведь похороны, а я тут с глупыми анекдотами… Вот дурак!

– Нет, ты не дурак. – Она протянула ладонь и погладила его по голове. – Ты очень милый и добрый, и я так рада, что ты здесь. Не хочешь вместе приготовить ланч?

– Или я мог бы пригласить тебя на омлет триа-авга… Грекам нравится, когда его заказывают… То есть когда просят именно три яйца. – Казалось, эта идея его воодушевила.

– Я бы предпочла не высовывать носа, Дэвид, если не возражаешь. Здесь мне намного безопаснее. Можем поесть на террасе и разглядывать всех так, чтобы нас не замечали. Ты не против?

– Конечно нет, я с удовольствием! – И он с радостью направился к холодильнику Эльзы за сыром фета и помидорами.

– Здравствуйте, могу ли я поговорить с начальником полиции?

Йоргис устало поднялся.

Он увидел перед собой Фиону, в синем хлопковом платьице, с вязаной белой сумкой через плечо. Волосы, падающие ей на лицо, не могли скрыть синяка. Она выглядела хрупкой, не способной справиться ни с одним ударом судьбы.

– Проходи, кириа[5], присаживайся. – Он предложил ей стул.

– Видите ли, прошлой ночью сюда прибыл мой друг, – начала она так, словно Йоргис заправлял не тюрьмой Айя-Анны, а элитным отелем с бесплатными завтраками.

Йоргис высвободил руки. Она так беспокоилась за этого парня, так отчаянно готова была простить ему содеянное? И как только свиньям, вроде Шейна, удавалось влюблять в себя таких хороших девушек? А теперь ему, Йоргису, придется сообщить ей, что час назад Шейн отбыл на пароме и даже не обернулся. Было трудно подобрать нужные слова.

– Шейн очень сожалеет! Может, по нему и не видно, но ему правда жаль, – начала она. – Во многом это я виновата, что так вышло. Я могла объяснить ему все как следует, но оплошала и…

– Он уплыл в Афины, – прямо сказал Йоргис.

– Нет… Он не мог, он не уехал бы без меня, не сказав мне. Нет-нет! Это невозможно! – На ее лице читалось смятение.

– Отбыл на одиннадцатичасовом пароме.

– Он что, не оставил мне даже записки? Скажите, куда он поехал? Где мне с ним встретиться? Не мог же он просто так взять и уплыть!

– Он свяжется с тобой, как только все уладит, я уверен.

– Но как он свяжется? По какому адресу?

– Полагаю, он напишет на этот адрес, – с сомнением произнес Йоргис.

– Нет, вы же понимаете, что он не станет!

– Или, может, на тот адрес, где вы оба остановились?

– Нет, он точно не вспомнит дом Элени и где он находится. Нет! Я должна попасть на следующий паром, я найду его!

– Увы-увы, дорогая моя девочка… Афины – огромный город. Лучше побудь здесь. Здесь у тебя хорошие друзья, оставайся, пока не окрепнешь духом.

– Но я должна быть с ним… – заплакала Фиона.

– Сегодня из-за похорон паромы больше не будут ходить. Пожалуйста, успокойся. Он уехал, и это к лучшему.

– Нет-нет, какое тут «лучшее»?

– Иначе он бы оказался в тюрьме, за решеткой. А так он, по крайней мере, свободен.

– Он оставил для меня какое-нибудь сообщение?

– Понимаешь, он собирался в большой спешке…

– Вообще ни словечка?

– Он спрашивал о тебе, интересовался, где ты.

– Ах, ну зачем я уехала?! Ни в жизнь себе этого не прощу!

Йоргис неловко похлопал ее, рыдающую, по плечу. Через это плечо он увидел у подножия холма шагавшую мимо Вонни с маленькой группой детей, и у него возникла идея.

– Андреас говорил, ты работаешь медсестрой.

– Ага. Работала.

– Медсестры всегда остаются медсестрами… Может, кому-нибудь здесь нужна твоя помощь? Видишь там Вонни? Она взялась присмотреть за детьми на время похорон. Уверен, она будет рада, если ты ей поможешь.

– Не думаю, что от меня сейчас будет толк…

– Так всегда кажется, когда мы на самом деле нужны, – ответил Йоргис.

Он что-то крикнул по-гречески. Вонни крикнула что-то в ответ. Фиона выглядела задумчивой.

– Знаете, вот бы мы могли остаться здесь, родить ребенка; мы бы выучили греческий и стали бы здесь своими, совсем как Вонни. – Фиона говорила почти что сама с собой, но Йоргис услышал ее и ощутил комок в горле.

Томасу было неспокойно; он хотел, чтобы похороны поскорее начались и поскорее закончились. Над деревней повисла атмосфера напряженного ожидания. Томас не мог расслабиться, пока всех погибших не упокоят. И конечно, он не мог дождаться, пока уедут телевизионщики и прочие журналисты. Чтобы всё в деревне снова шло своим чередом.

Хотя и не без изменений, конечно.

Семья Маноса, как и семьи других погибших, уже не будут прежними. Часть туристов собирались похоронить прямо здесь, еще часть собирались отправить в гробах в Англию и Германию.

Но для всех будет лучше, когда этот день наконец-то закончится.