Ночи Кабирии

За три дня до школьной елки Аня встретила на улице тетю Зину – завхоза из детского сада, куда Аня ходила еще до школы и где работала нянечкой Анина мать, пока ее не уволили за прогулы. Тетя Зина, пожилая уставшая женщина в вязаной, наподобие чалмы, розовой шапке, стала расспрашивать Аню, как она поживает и почему такая грустная. Она была женщина добрая, жалела Аню, жалела ее непутевую мать и даже приглашала Аню заходить к ним иногда в детский сад, в гости. Аня ответила, что у нее нет костюма для школьного спектакля и поэтому она решила вообще не ходить на праздник. Но тетя Зина всплеснула руками в толстых варежках и тут же потащила Аню в детский сад, сказала, что у нее есть великолепный костюм Снежной Королевы, в который наряжалась молоденькая воспитательница из младшей группы для новогоднего детсадовского утренника. Он, конечно, Ане будет великоват, но подшить его – дело пустяковое, главное, чтобы он самой ей понравился. Аня обрадовалась и пообещала зайти к тете Зине на работу завтра после школы. Когда Аня на следующий день вошла через калитку в детский сад, то заметила, что здесь совсем ничего не изменилось: те же деревянные веранды и песочницы с грибком-мухомором, большое крыльцо с балясинами и круглый фонтан, который не работал никогда, даже летом. Хотя один раз, когда ждали какую-то важную комиссию из гороно, фонтан включили, а дырку в центре заткнули большой половой тряпкой из мешковины, чтобы не убежала вода. Аня поднялась на крыльцо и зашла в раздевалку, нашла свой бывший шкафчик с картинкой. На картоне – все та же нарисованная синяя лопатка с красной ручкой, и Ане даже захотелось открыть шкафчик и посмотреть, не завалялась ли там ее красная шапочка с помпоном. Тетю Зину она нашла в каморке, где висели нарядные, в блестках платья для девочек-снежинок, белые хлопчатобумажные шапочки с длинными накрахмаленными ушами для мальчиков-зайчиков, а еще костюмы Деда Мороза и Снегурочки. Платье Снежной Королевы висело отдельно, под старой простыней. Аня заглянула под эту простыню и ахнула – платье было великолепно. Белоснежное, расшитое серебряными нитями, с длинной пышной юбкой, пушистым воротником и большими круглыми пуговицами с серебряным узором, и корона к нему вся в камнях и разноцветном бисере, со свисающим серебристым дождиком. Аня примерила платье и замерла в восхищении перед маленьким зеркалом, висевшим на двери. Да, вот именно в таком костюме было бы хорошо заявиться на королевский бал, чтобы все зрители сразу позабыли и про полуночницу-Золушку, и про принца, и про тыкву с утерянной туфлей. Аня решила, что раз роль Золушки досталась не ей, то на сказочном балу именно она – девочка из массовки – затмит всех гостей своим восхитительным платьем, и зрители будут смотреть только на нее. А чтоб знали! И Аня, счастливая, благодарила тетю Зину и обещала платье беречь и вернуть сразу же после спектакля, в целости и сохранности. Платье было и в самом деле Ане длинновато, подол лежал на полу, и Зинаида моментально прошлась по нему иголкой, убирая лишнее, а заодно и с боков прихватила, чтобы на тощей Ане платье не висело мешком.

Двадцать девятого декабря был последний учебный день. Вместо уроков прошел классный час, где подводили итоги второй четверти, ругали отстающих и отчитывали тех, кто не стремился участвовать в общественной жизни класса. Классная их, Наталья Ивановна, сокрушалась, что стенгазет выпустили мало, не сделали газету про композиторов и про краеведческий музей. И макулатуры мало собрали, до нормы их классу не хватило шести килограммов, поэтому на первом месте опять шестой «Б». Аню похвалили за активное участие в школьных мероприятиях, посвященных борьбе за независимость разных отстающих стран, вроде Эфиопии или Никарагуа, где она читала стихи. Вообще-то Ане было глубоко наплевать и на Никарагуа, и на еще какой Гондурас, просто голос у нее от природы был хорошо поставлен, поэтому ее таскали по всяким утренникам и пионерским сборам еще с детского сада. Ане приходилось зубрить наизусть малопонятные скучные стихотворения, но зато старшая пионервожатая забирала ее в пионерскую комнату на репетиции прямо во время уроков. Там Аня сидела вместе с другими несчастными обладателями правильных голосов и бубнила: «Палестинский узор одежды. Палестина – твоя надежда» или что-нибудь про смелый, угнетенный жадными капиталистами народ. А потом, во время праздника, маленькая худющая Аня выходила на сцену актового зала и громко и четко, сильным голосом декламировала:

В огне, под пулями, позабыв про оковы,
И розовым днем, и ночью лиловой
Я буду кричать опять и опять:
«Свободу народу, свободу мне, свободу моей стране!»