Ночи Кадира

— Если вы останетесь, вы никогда уже не вернетесь назад, в Империю. Жителям деревни вы не нужны, для них вы лишняя обуза, лишние рты. А значит, максимум, что вас ожидает — это положение слуг для мужчин и участь наложниц для женщин. Вы будете делать за деревенских всю грязную работу, а они не будут считать вас за людей, уйти-то вам некуда. В худшем случае, и это весьма вероятно, местные продадут вас работорговцам. За северных рабов можно, говорят, получить очень хорошие деньги. А там уже вам никогда не стать свободными. В лучшем случае вас отправят на шахты, в худшем — станете племенным скотом и будете рожать рабов без остановки. Решать вам, но одно вы должны понимать: если вы остаетесь, то это навсегда. Другого пути и другого шанса вернуться домой у вас не будет. Никогда. Посмотрите вокруг, и решите, хотите ли вы провести в этом месте всю свою жизнь.

После этого большинство решило идти дальше, но семеро всё-таки решили остаться. Гленард пожал плечами и пожелал им удачи. В следующей деревне, побольше размером, остаться решили уже восемнадцать человек. Гленард посмотрел на них и даже не стал их отговаривать. Уж лучше так, чем умереть на следующий день от изнеможения.

Потом стало легче. Они приблизились к берегу Морайне. Километров за сто от реки пейзаж начал меняться. Сначала стала гуще и зеленее трава, затем стали появляться низкие кривые деревья, а потом настал черед полей, садов и виноградников. Деревни стали встречаться чаще: сначала раз в день, а потом и каждый десяток километров.

Здесь они повернули на север, и двинулись в сторону границы. Дом становился всё ближе. Больше не было проблем с водой — колодцы были повсюду. У Гленарда оставалось еще достаточно золота Базията, чтобы покупать еду. Немного, но на всех уже хватало.

К тому моменту, когда они достигли границы Империи, отряд Гленарда уменьшился до немногим более четырех сотен человек. За время пути он потерял почти каждого пятого, мертвыми или оставшимися позади. Но эти четыре сотни человек были уже не те испуганные растерянные люди, которых он вытащил из Черного замка колдуна Джалила. Усталость превратилась в выносливость, слабость — в закаленность, а растерянность — в уверенность. В глазах появилась не только надежда, но и свет упрямого упорства. Люди приноровились к долгой ходьбе и стали идти легче и слаженнее. Уже не было необходимости следить за отстающими.

Под руководством Гленарда, Вернарда и их помощников толпа крестьян постепенно превращалась в настоящий отряд. Да, в бой Гленард бы их, конечно, не послал, но на марше они выглядели уже вполне достойно. Гленард даже провел несколько учений, тренируя защитное построение: телеги в квадрат, женщин внутрь, под защиту телег, мужчины снаружи, нехитрое оружие наголо, копейщиков на телеги, вторым рядом прикрытия, колоть сверху и между строем первого ряда — к отражению атаки готовы. Нельзя сказать, чтобы Гленард рассчитывал, что эти базовые маневры действительно помогут в случае серьезного нападения, но против маленькой банды конных степных разбойников они вполне могли выстоять. Опять же, когда людям было чем заняться, они отвлекались от тяжелых мыслей и даже чувствовали гордость за то, что они делают.

Похоже, Единый услышал-таки просьбу Гленарда. Самостоятельно либо при помощи Базията — не так важно. Границу Галирата они перешли без проблем. Дорогу защищал хорошо укрепленный форт. Видать, нападения разбойников-кочевников здесь были не редкостью. Но стражники просто отворили ворота, не мешая людям Гленарда пройти. На отряд смотрели с интересом и некоторой настороженностью, но никто не задал им ни единого вопроса.

Дальше стало идти сложнее. С водой проблем не было, они двигались вдоль реки. Но здесь не было ни деревень, ни иной возможности добыть нормальную еду. Ближайшее известное Гленарду поселение находилось километрах в семистах к северу — уже на территории Империи. Люди радовались, покинув, наконец-таки пределы Кадира. Но суровая правда состояла в том, что с момента побега они прошли лишь около половины пути. И дальше будет только хуже: суровая земля без порядка и управления, где каждый выживает, как может, каждый сам за себя, и все законы заменяет единственное право грубой силы.

Несколько раз на горизонте появлялись маленькие группки конников — по пять-десять человек. Но, увидев размеры отряда, приблизиться они не решались. Гленард, впрочем, был не против с ними мирно пообщаться. Можно было бы поторговать, выменять еду или на золото, или на что-то из их снаряжения. Должны же они были что-то есть в этом диком поле? Наверняка здесь была и охота, и нелегальные торговые операции. Еще со времен службы на границе, Гленард помнил странных купцов, которые, вроде бы, ехали торговать с Кадиром, но как-то подозрительно быстро возвращались, выгодно избавившись от своего товара, вероятно, где-то посреди степи.