Ночи Кадира

Внутри повторился обычный ритуал. Чай, разговоры. Разговоры, чай. Однако затем Гленард заметил, что сарайщик насторожился. Разговор он понять не мог, но Витан указал рукой на него, и Гленард понял, что речь идет о главном интересующем их вопросе. Сарайщик покачал головой, встал и, не говоря больше ни слова, вышел. Витан озадаченно смотрел ему в след.

— Что он сказал, ваша милость? — Гленард кивнул своему спутнику.

— Что ничего не знает. Но здесь неважно, что он сказал, важно, как он сказал, ваша… Эээ… Гленард.

— И как же?

— Запнулся, задумался, засомневался. Он врет, я таких хорошо знаю. Я же, когда с Олиме с купцами работал, сразу было понятно, что если он вот так вот запинается, то точно что-то незаконное везет.

— Что он сказал, перед тем, как вышел?

— В том-то и дело, что ничего. И это очень невежливо — вот так вот прерывать разговор на полуслове. Ну, просто совсем неучтиво, особенно при разговоре с благородным кадирским ширфом, а я же, вроде как, в его роли выступаю, ваша милость.

— Витан!

— Простите, ваша… Блин, ну не могу я к вам просто так обращаться.

— Приучайся. На нашей службе много разных ролей приходится играть, ваша милость.

— Хорошо, Гленард. Кажется, я слышу шаги.

Вошел хозяин, сопровождаемый одним из охранников. Он что-то спокойно сказал Витану. Тот удивленно переспросил, затем что-то резко добавил. Хозяин стал что-то говорить извиняющимся тоном, но твердо. Гленард заметил, что стражник положил руку на рукоять меча, и незаметным движением нащупал свой кинжал, спрятанный у него под одеждой.

Но Витан спокойно развел руками и кивнул.

— Поднимайся, Гленард, — скомандовал он. — Нас отсюда выгоняют. Говорят, что очень извиняются, но не могут принимать нас, поскольку мы задаем вопросы, которые касаются других постояльцев, а здесь очень строго с секретами. Правила такие. Поэтому просят нас покинуть это место и искать ночлег в другом караван-сарае. Давай, шевели костями, кони сами себя не выведут.

— А ты вошел в роль, твоя милость, — Гленард улыбнулся, когда они отъехали немного от караван-сарая.

— Простите, ваша милость, — смутился Витан.

— Да нет, ничего, всё правильно, так и надо. Роль есть роль, и ее надо строго придерживаться.

— Буду стараться, ваша милость.

— Что это? — Гленард обернулся, вглядываясь в сгущающуюся темноту.

— Кажется, за нами скачут, ваша милость.

— Решили, что нужно узнать, кто мы такие, и почему задаем вопросы? Или просто решили не устраивать скандал в караван-сарае и прикончить нас за его пределами?

— А может быть, это с нами вообще не связано, ваша милость? Может, просто скачет кто-то по своим делам?

— На ночь глядя? Ну, кто его знает, всё может быть. Но ты, на всякий случай, держи меч поблизости, — Гленард развязал тесемки притороченного к седлу мешка, в котором был спрятан меч, проверил, что может его легко извлечь. Затем достал из-под халата кинжал, и положил его на седло, прижав бедром.

Через пару минут их настигли. Четверо стражников в кольчугах и шлемах. Старший из них остановился напротив Витана, начал задавать какие-то вопросы.

— Он спрашивает, кто мы такие, и почему интересуемся теми рабами, — перевел Витан, обернувшись к Гленарду. — Говорит, что очень не любят тех, кто задает ненужные вопросы.

— Придерживайтесь нашей истории, ваша милость, — смиренно ответил Гленард.

Витан ответил командиру преследователей. Тот что-то спрашивал, Витан отвечал. После нескольких вопросов главарь ухмыльнулся, что-то выкрикнул, и всадники выхватили сабли.

— Кажется, нас сейчас будут убивать, ваша милость, — Витан обнажил свой клинок.

— Это мы еще посмотрим, кто кого, — Гленард вытянул меч свой из мешка. Впрочем, без бравады — силы были немного неравными, к тому же нападавшие в доспехах, а они нет.

— Эй! Альвукуф! — громкий выклик из темноты за спиной стражников.

Всадники обернулись. На дорогу на красивом высоком вороном скакуне выехал худой мужчина в сером шелковом плаще. В правой руке он держал обнаженную саблю, положив ее себе на плечо. Хорошо держал, чувствовался опыт. Вроде спокойно и даже расслабленно, словно лениво отдыхая, но Гленард знал обманчивую силу такой расслабленности — одно движение рукой, и сабля, мгновенно набрав скорость и силу удара от широкого замаха, молниеносно отрубит голову одному из стражников, ударив аккурат чуть выше ворота кольчуги. Похоже, что и всадники это понимали.

На дороге появились еще двое конников на таких же ладных жеребцах, только уже гнедой масти. Стрелы, наложенные на натянутые луки в их руках, недвусмысленно смотрели на стражников. С такого расстояния стрела легко пробьет кольчугу, пронзит тело насквозь и еще, возможно, выйдет с другой стороны. Итого, расклад сил — пять сторонников Гленарда против четырех стражников, из которых трое, вероятно, погибнут в первые же секунды боя. А последний останется один против пяти противников. Такое положение сил Гленарду уже нравилось значительно больше, чем та ситуация, в которой они находились несколько секунд назад.

— Акрах! — крикнул мужчина с саблей на плече.