Ночи становятся короче

Пишти понимал, что Йоцо вовсе не собирался всерьез расхваливать паровозного машиниста. Он просто хотел как-то скрыть охватившее его волнение.

— Уж коли у него такие золотые руки, кати с ним до самого Бухенвальда… — съязвил Пишти.

— Я не об этом.

Через несколько минут проскочили семафор.

— Ну, ребята, теперь за работу!

Начало смеркаться. Все работали с таким усердием, что очень скоро на руках появились кровавые волдыри. Пот лил ручьями.

Когда состав подходил к Келенфёльду, дыра была такой, что через нее без особого труда мог пролезть человек.

Ими Пинтер хотел было начать операцию пораньше, но Хамош не разрешил: не хотел, чтобы кто-нибудь попал под колеса или сломал себе шею.

Вслед за восемью коммунистами через ту же дыру сбежали еще четверо осужденных. Одиннадцать человек благополучно скатились с железнодорожной насыпи, и только последний, двенадцатый, угодил головой в телеграфный столб. Столпившиеся у дыры узники ясно слышали громкий, нечеловеческий вопль несчастного. После этого никто уже больше не рискнул выпрыгнуть.

Все держались вместе. Шли по мокрой от дождя пахоте, обходя стороной селения и дороги. Наконец вышли к берегу Дуная.

У воды было свежо. Холод, казалось, пробирал до костей.

— Снег, видно, пойдет, — заметил Хамош. — Так ломит ноги!

— Где ты их застудил? — сочувственно спросил Шаньо Кертес.

— В тюрьме отморозил.

— Прямо в камере?

— Ну, да, в Сибири.

— Там, должно быть, ужасные холода.

Несколько минут все шли молча.

— Убивать человека можно самыми различными способами, — заговорил после паузы Хамош.

В лицо дул сильный холодный ветер.

— Не могу я идти так быстро. — Запыхавшийся Ими Пинтер остановился.

— Нужно спешить, а то все тут замерзнем. Не будешь шевелиться — в два счета схватишь воспаление легких, — сказал Хамош.

Не успели они сделать нескольких шагов, как Йоцо Надь остановился как вкопанный.

— Ребята! Беда! Мы сейчас находимся на этой стороне Дуная, а как мы переправимся на тот берег?!.

Все, разумеется, знали, что Келенфёльд находится на Будайской стороне, но в суматохе никому не пришло в голову, что им во что бы то ни стало нужно перебраться на Пештскую сторону.

— Пошли вдоль берега, пока не найдем какую-нибудь лодку, — предложил Хамош.

— Ну и сказал! Мы ведь не на пляже… Где ты здесь найдешь лодку? — проговорил Йоцо, прыгая на одном месте, чтобы хоть немного согреться.

Пройдя довольно приличное расстояние вдоль берега, они наконец увидели старую заброшенную рыбацкую хижину, неподалеку от которой на песке лежала перевернутая вверх дном лодка. Сдвинуть лодку с места сразу не удалось: она здорово примерзла к земле. Пришлось всем колотить ее ногами. Спустили лодку на воду, но она так рассохлась, что сразу же камнем пошла ко дну. Хорошо еще, что никто не успел сесть в нее, а то пришлось бы искупаться в ледяной воде.

Все с тоской смотрели на широкий Дунай. Холодный ветер пробирал до самых костей. В воздухе кружились первые хлопья снега.

— Вот и переправились!

— Ничего, переправимся!

— Вез воспаления легких нам не обойтись.

— А я и плавать-то не умею.

— Перетащим на себе.

— Как собака щенков?

— Не идиотничайте.

— Ладно, пошли дальше, может быть, дорогой что-нибудь придумаем.

И они снова пошли дальше.

— Послушайте-ка, а не вернуться ли нам обратно, ведь по железнодорожному мосту пешеходы не ходят.

— К тому же мост охраняют часовые.

— Часовых снимем.

— Я его отвлеку чем-нибудь, а ты в этот момент трахнешь его по голове.

— Как в ковбойском фильме.

— Точно так.

— Да, но на той стороне тоже стоит часовой. Он нас еще издалека заметит, когда мы будем идти по шпалам. Вот ему радости-то будет!

— А я вам кое-что другое предложу. На тот берег мы переберемся на поезде. Ведь каждый эшелон перед въездом на мост замедляет ход.

Погода помогала беглецам: когда они подошли к Ладьманьошу, повалил мокрый снег. Взобрались на железнодорожную насыпь неподалеку от моста и, распластавшись на земле, стали ждать поезда.

Ждать пришлось недолго. Сначала они услышали протяжный паровозный гудок, а потом перестук вагонов.

— Если пассажирский, пропускаем мимо, — приказал Хамош.

— Что ты сказал? — спросил Йоцо Надь, который из-за шума приближающегося состава не расслышал его.

— Садимся только на товарняк! Передай товарищам!

Мимо, замедляя скорость, прошел паровоз, обдавший беглецов паром. Кочегар в этот момент как раз забрасывал в топку уголь, отчего на паровозной будке плясали отблески кроваво-красных языков пламени.

Сразу за паровозом был прицеплен пассажирский вагон. В окнах его виднелись лица гитлеровских солдат. А за ним шли открытые платформы, на которых стояли орудия, тягачи и еще какие-то машины без бортов. Паровоз уже въезжал на мост.

Ребята, словно по команде, вскочили на последнюю платформу и сразу же распластались на ее грязных мокрых досках.

Через несколько секунд с боков замелькали железные фермы моста. Часового нигде не было видно: возможно, он залез в свою будку, чтобы не мокнуть зря.

Когда состав отъехал от моста, а паровоз, отдуваясь, начал набирать скорость, смельчаки один за другим скатились под откос.