Ночи становятся короче

— Добрый день, господин майор. Я вас сразу узнала. Я даже помню, когда вы были курсантом у моего мужа.

— Вот как! У вас завидная память!

— Память у меня еще хорошая. Жаловаться не приходится.

— Полагаю, вы и на здоровье не жалуетесь, потому что выглядите превосходно.

— Благодарю вас. И все же годы летят. Вот вы уже майор, а давно ли, кажется, были мальчишкой. Я вас хорошо помню. Шагоди помню и Каллаи, тот позднее врачом стал, потому что летчика из него не получилось. Он еще лечил мужа моей дочки, Петера Моравеца. Разбился, бедняга!.. Интересная была у вас тройка. Муж внимательно следил за вашими успехами.

— Я не совсем понимаю вас.

— Что было, то было. Вы и представить себе не можете, сколько внимания он вам уделял. Я это говорю вполне серьезно. Он с душой подходил к каждому курсанту, но вас троих, как бы это сказать, особенно любил. Вы, может, и не замечали: муж не хотел, чтобы остальные курсанты чувствовали это.

На письменном столе зазвонил телефон.

— Да, мастерская Пулаи, — сказала в трубку вдова Пулаи. — Нет, господин, на этой неделе сделать не сможем. Приезжайте на следующей. Подождите, я посмотрю календарь. В среду, после обеда, хорошо? Какой номер вашей машины? Я записала вашу машину на техобслуживание на среду, на три часа. До свидания, господин.

Положив трубку на рычаг, она сказала:

— Садитесь, пожалуйста, господин майор. Чем могу служить?

— Что-то случилось с моей «шкодой», а к вечеру мне обязательно нужно быть на базе.

— Ничего, сейчас посмотрим.

— Большое спасибо, вы очень добры.

— Не сделать любезность летчику!.. Разве так можно? — И, выйдя во двор, она закричала: — Элемер! Элемер!

Из-под машины вылез механик в промасленном комбинезоне.

— Посмотри-ка машину господина майора! — приказала хозяйка мастерской.

— Одновременно я не могу ремонтировать две машины.

— А кто тебе сказал, чтобы ты делал это? Ту пока оставь, потом доделаешь.

— За ней после обеда приедут.

— Неважно. Майору нужно сделать срочно. Немедленно займитесь его «шкодой».

Я передал механику ключ зажигания и сказал:

— Сделай поскорее, дружище, я тебя не обижу.

— Разрывают человека на куски, — ворчал Элемер. — Но вашу машину, товарищ майор, я сделаю быстро, так что не беспокойтесь!

Открыв капот, он стал слушать работу мотора. Потом сказал:

— Работает, как швейцарские часы. Видимо, неисправны тормоза. Придется повозиться.

— Я тоже так думаю.

— Эй ты, лопоухий, пошевеливайся! — крикнул механик ученику. — Тащи скорее домкрат! — Он повернулся ко мне: — Извольте посмотреть! Парню всего шестнадцать лет, его так и распирает от избытка сил, а он еле шевелится. Я даже не знаю, что будет с этими парнями, когда они подрастут…

Механик занялся машиной, а я вернулся в конторку. Там какой-то мужчина расплачивался за ремонт.

— Техосмотр — девяносто форинтов, — считала Пулаи, — регулировка зажигания — шестьдесят форинтов, всего…

— Сколько?! — удивился заказчик. — Регулировка зажигания шестьдесят форинтов?! Да ваш механик только дотронулся ключом до прерывателя тока…

— Господин, я беру с вас строго по таксе. Любая работа должна быть оплачена, в том числе и осмотр машины механиком. Мы что же, по-вашему, живем одной любовью?..

Через минуту мы с хозяйкой мастерской снова остались вдвоем.

— А я ведь, собственно говоря, давно хотел навестить вас, госпожа.

— И почему же не заехали?

— Да все дела да заботы… родственники болели…

— «Шкода» все же привела вас ко мне.

— Да, когда что-нибудь случается, человек сразу же находит нужного ему человека… У вас много работы, так что я не буду отвлекать вас.

— Что вы, что вы! У меня время есть! — запротестовала хозяйка.

— У вас можно курить?..

— Вам можно, в порядке исключения. А вообще-то, я терпеть не могу табачного дыма.

— Тогда я не буду.

— Курите спокойно, я вам говорю.

Обычно, когда я ездил в Будапешт, в больницу к врачам или в министерство, я всегда брал с собой несколько пачек хороших сигарет. И на этот раз у меня были импортные сигареты.

Я закурил и задумался. У меня было о чем поговорить с вдовой Пулаи, и потребность в этом разговоре уже давно не давала мне покоя. Каллаи, работавший врачом в больнице, лечил Петю. Об этом мне сказала сама Пулаи. Когда это было и почему? Обычно военного летчика осматривают и лечат только военные врачи. Быть может, это было давным-давно? Но тогда Каллаи еще не был врачом и не имел практики. Я решил осторожно расспросить об этом мою собеседницу, чтобы не вызвать у нее подозрений.

Начал я этот разговор издалека.

— Как-то я прочел в газете заметку о несчастном случае с моторными лодками… Если вы не против…

Вдова Пулаи подняла голову, сняла темные очки, провела ладонью по лбу. Ей было лет пятьдесят, может, даже больше, и все же, несмотря на годы, она была еще довольно привлекательной женщиной.

— Видите ли, мне многое пришлось пережить… И так давно все это было, что я могу уже спокойно говорить об этом… Прошло целых пять лет… Теперь я уже не расстраиваюсь, когда меня спрашивают. Больше всего меня огорчило то, что на похороны мужа, кроме Моравеца, никто не пришел.