Ночи Виллджамура

Шлюха, с которой он провел прошлую ночь, чем-то отдаленно напомнила ему мать – такая же тоненькая, с острым личиком. Это навело его на непростые размышления. Что это значит, в шлюхах он ищет замену матери? И вообще, путаясь со шлюхами, он уподобляется своему отцу, так, что ли?

Бор, никуда от этой родни не денешься!..

Уртика выскользнул из постели, босиком прошлепал к камину, чтобы подбросить в огонь полено, подумал и отправил туда же свою любимую зеленую тунику.

В комнату вошел стражник:

–  Сэр, командующий Латрея приближается к городу с новой императрицей.

Наконец-то она вернулась, теперь посмотрим, насколько легко окажется ею управлять.

Он подошел к окну и откинул гобелен, открывая вид на верхний город. Внутрь влетел порыв ветра, но Уртика его даже не заметил.

Какая красота, сколько возможностей… И тут его взгляд уткнулся в лагерь беженцев, где уже начали чадить их мелкие вонючие костерки. Ряды их на скорую руку слепленных хибарок уходили далеко за горизонт, и там, среди них, зрела и множилась зараза. Приличные люди боялись выходить за ворота. Это вынужденное ограничение свободы вызывало у горожан возмущение, а оно подогревало ненависть.

Но тут его отвлекли другие заботы, и прежде всего мысли о финальной кампании против Варлтунга. Надо уговорить командующего Латрею отойти прочь с дороги, чтобы он, Уртика, мог единолично распоряжаться всеми войсками. Императрицу тоже нужно убедить в том, что он достоин всяческого доверия, а тут, кстати, и проблемы на северной оконечности империи подоспели. Без Бринда, без его опыта с этим кризисом не справиться, так что пусть-ка он и вправду едет на север.

Рика высунулась из окна, глянула на серое небо. Ветер развевал ее волосы, они прядями вились вокруг ее лица, а она силилась заправить их за уши.

–  Почему мы остановились? – спросила она.

Бринд уехал вперед, за ним, на холме, высились шпили Виллджамура, и, едва увидев город, она поразилась странному посасыванию у себя под ложечкой и тому, как много воспоминаний воскресил в ней этот знакомый вид. Здесь был дом ее юности, порог которого она не переступала много лет. Здесь осталась часть ее самой, та, о которой она почти забыла. Странно было думать, как она сама изменилась за это время. Один знаменитый писатель древности советовал никогда не возвращаться туда, где ты был счастлив, чтобы не разочароваться. А если воспоминания неприятные – поблекнут ли они с годами?

Ей предстояло встретить девочку, которой она была когда-то, и вспомнить тот день, когда она рассорилась со своей семьей. То есть, конечно же, с отцом, но его больше нет.

–  Мне хотелось бы предупредить вас, Джамур Рика, об одной проблеме, связанной с городом, прежде чем вы подъедете к его воротам. – Бринд развернул свою лошадь так, чтобы смотреть императрице прямо в лицо.

Ну и жуткий же у него вид: красные горящие глаза, черная лошадь, черная форма, узкие черты бледного лица – прямо не человек, а демон. Но на его груди блестела брошь с изображением герба империи. Никогда в жизни она не видела никого страшнее, чем он. Однако в его поведении было нечто успокаивающее, вселяющее надежду, и она чувствовала себя уверенно под его защитой. В конце концов, именно это и было важно, а не то, какого цвета у него глаза или кожа.

–  О чем вы, командующий? – спросила она, от души надеясь, что ее голос звучит так, как подобает звучать голосу императрицы.

–  Я должен предупредить вас, что у ворот Виллджамура вы увидите тысячи беженцев. Они надеются, что на период Оледенения город предоставит им убежище.

–  И что же, они не могут войти? – отозвалась Рика.

Свет сострадания мелькнул в его глазах, несмотря на суровую военную выправку.

–  Нет, – ответил Бринд. – Власти решили, что, когда ворота совсем закроются, ресурсы города будут настолько ограниченны, что он не сможет их прокормить. Горожане обязаны защищать свои интересы, пока не закончится Оледенение.

–  Поправьте меня, если я ошибаюсь: вход в город закрыт для них навсегда? И они умрут прямо там. У наших стен. А мы будем смотреть на это?

–  Вполне вероятно. Но они все равно умрут. А военных и людей с правильно оформленными бумагами впускают и выпускают, конечно. Считается, что иначе город долго не протянет.

Но Рика упорно гнула свое:

–  И ничего нельзя сделать? Ничто в наших сердцах не шелохнется, чтобы помочь этим людям в беде?

–  Не мне рассуждать об этом, императрица, – отвечал Бринд. – В данный момент у меня много других дел. Вернувшись, мы после короткого отдыха и сборов снова отправимся в путь, на север, разбираться в каких-то происшествиях.

–  Неужели они столь значительны, эти происшествия?

–  Пока рано делать выводы, миледи.

Так много новой информации за один раз. Она предпочла бы, чтобы Бринд остался с ней в городе, поскольку он, хотя и страшный с виду, излучал обычно несвойственные военным уверенность и мягкость.

–  Командующий, я могу вам доверять? – спросила она. – Я чувствую себя… такой уязвимой. Мне кажется, что люди попытаются воспользоваться моей некомпетентностью.