МД: Пожалуйста, прием.
МД: Пожалуйста.
[04:21 по Гринвичу]
МД: Ты ублюдок. Ты же обещал мне…
МД: Они… все еще колотят по люку. Они не останавливаются ни на секунду, если меня кто-нибудь слышит… Твою мать. Я ведь все еще ученый, так? Меня ведь отправили сюда, чтобы проводить эксперименты над хомяками.
МД: Значит, теперь я буду проводить эксперименты над этими… кем бы эти твари ни были.
МД: Испытуемый положительно реагирует на острую черепную травму.
МД: Испытуемому не требуется кислорода для поддержания процессов метаболизма.
МД: Испытуемый… а, на хрен все это!
МД: Мать вашу, заткнитесь, заткнитесь, хватит, остановитесь **** **** ****!
[06:46 по Гринвичу]
МД: Батареи почти сели. Это, наверное, мое последнее…
МД: Господи. Воздух. У меня перед глазами пятна. Чувствую себя немного… легкое головокружение.
МД: Пожалуйста. Заткнитесь… Заткнитесь… Пожалуйста.
МД: Центр? Ты не… Я имею в виду, может, ты все еще слушаешь. Я просто… просто подумалось тут – может, ты еще слышишь…
МД: Может быть, ты думаешь, что мой голос звучит так, будто мне сейчас очень хорошо.
МД: А, может, ты думаешь о чем-то другом. О чем-нибудь… более человечном.
МД: Центр – что это было? Что за шум?
[06:48 по Гринвичу]
МД: Это экипаж «Союза». Это экипаж «Союза», и они… кое у кого из них повреждения, а один… у него разбито стекло шлема, но я вижу его, вижу, как он смотрит на меня, смотрит через иллюминаторы «Купола», и… они бьют по стеклу, бьют по нему своими кулаками…
Кривой зуб
Макс Браллиер
У Бо Линна был сгнивший кривой зуб, который раздражал меня до безумия, – именно поэтому я всадил Линну в адамово яблоко заряд картечи, остатки которой вылетели у него сквозь затылок.
Бо Линн работал городским дантистом, и этот чертов сгнивший до основания клык торчал у него изо рта столько, сколько я его знал. Можете в это поверить?
Но произошло все не из-за зуба.
Началось все с меня и Деб Линн, когда мы сидели на заднем крыльце ее дома, потея от июльской жары и распивая упаковку пива «Железный город».
Бо, ее гнилозубый муженек, уехал в Питтсбург на два дня. Для меня и Деб это означало, что этой ночью нам не придется прятаться – никакого быстрого жесткого перепиха в моей ржавой «Импале». Никаких потраченных впустую денег в «Эй-Би-Си мотеле».
Мы могли цивилизованно сидеть на заднем крыльце и не спешить в преддверии самой интересной части вечера.
Ох уж это заднее крыльцо.
Понимаете, это крыльцо – оно было словно чертов ослепший от фар олень. Поляна, заросшая высокой травой, протянулась на двести ярдов до чащи, с которой начинался Аллегейский лес.
Если бы это крыльцо было моим, я бы повесил на перила свой «Сэвидж-99»[50]
, врубил бы по радио игру «Бакс» и стрелял по белохвостым оленям безо всяких лицензий и ограничений – дом стоит достаточно далеко, чтобы сюда не добрался ничей любопытный нос.Конечно, этот сгнивший кривой зуб тоже сыграл свою роль, доведя меня до убийства, но помимо него еще были мысли о том крыльце, на котором я слушал, как Деб убеждает меня, наклонившись над столом в патио. Глаза у нее в тот момент прямо горели – никогда раньше ее такой не видел.
– Это надежный план, Джек.
– Те люди, которые считают, что план бывает надежным, – идиоты, – ответил я, покачав головой и глотнув еще пива.
Деб откинулась назад, и ее рука, словно ветвь, легла на цветочный узор подушки кресла.