Ночью

Белоснежные ворота мира сновидений практически отворились, впустив прохладное дуновение легкого ветерка, напоминающего о беспечности прошлых дней, где было так все просто и легко, где не существовало бы слова НЕТ и не было бы безвыходных дорог.

Но луна не может всегда сиять, поэтому Сергею пришлось мириться с неизбежностью, в которой, как бы плохо не было, придется существовать, дышать, выбирать, бояться и быть тем, кем быть не должен и не являешься, но Сергею – таковым быть приходилось.

Вино заканчивалось и Сергей, уже практически провалившись в сон, допивал его остатки. В его руке дымилась сигарета, а взгляд безжизненно был устремлен в мутный экран.

Вместо потолка словно проплывали нахмурившееся облака, которых ничего более не радовало.

Телевизор словно не показывал, а что-то говорил или, по крайней мере, хотел сказать.

А сам Сергей вновь обо всем жалел и мучил себя заниженной самооценкой, видимо, так находя оправдание своим неудачам и тому, что со многими, если не со всеми, проблемами он не может справиться.

Все, что он создавал – всегда рушилось.

Из рук вываливалось все.

Возведенные когда-то объекты желаний или те, о которых всегда мечталось, – быстро и благополучно исчезали, а иные построенные на этом пути строения стремлений рушились щелчком пальцев.

Вино кончалось, и вместе с ним приходила эпоха МИРА В НИГДЕ И НИКУДА.

Вино заканчивалось также неизбежно, как и тонул Сергей, все глубже и глубже на дно, уходя под звуки неслышимой музыки годов 70-х или под диско-марш, но только траурный, исполняющий клювами ворон, наблюдающих сквозь воду мучения и молчаливые крики утонувшего персонажа, вроде бы и созданной самим собой, но все же чей-то придуманной историей.

Последнее прости перед самим собой вырывалось с чуть приоткрывшихся губ, последний жест исполнялся его рукой без ведома хозяина, и дрогнула нога, как знак, что скоро Сергей потеряется – потеряет себя, ведь уснет.

Потеряет себя также, как и теряет и терял свой облик ночью или при комнатном свете, когда не мог отдавать отчет своим действиям, что наутро становится слишком страшно от одного только воспоминания о вчерашнем.

Черт, действительно, иногда становится страшно, но только не теперь. Теперь Сергей дошел до кондиции. А, может, еще и дойдет, но в любом случае приблизится к ней. К этой красной в черноте, что всегда окружает, черте, как знамению на руке, что манит идти по ней куда-то в неизведанный мир с его открывающимися тайнами и загадками.

«Сергей», – словно раздалось в сознании.

Он приоткрыл глаза.

Никого.

Кроме экрана, что смотрел на него.

Телевизор шел не громко, вполне умеренно, чтобы дать еще возможность уснуть. Сергей всегда делал звук практически на бесшумный режим, чтобы было чем подумать в тишине.

«Может быть, подкурите мне сигарету?», – спросила она, как вспоминал теперь Сергей, поправив упавшую на нежную кожу ее лица прядь волос.

Ее красные губы слишком выражались на приятном, но таком отталкивающем выражении лица, хотя голубые глаза едко прожигали своим взглядом, словно как у девушки-разведчика.

Тем не менее, Сергей нашел все же в себе силы подкурить ей сигарету, шатнувшись и чуть ли не упав.

Фонарь освещал их, приглушенный его уличный свет трепетал их тени, играющие на грязной дороге, где они стояли возле одинокой лавки в каком-то из тысячи мини-парков где-то на окраине Москвы, куда Сергей, каким образом забрел, так и никогда не вспомнит и не поймет.

Неслышимая музыка романтических вечеров окутывала их, и поэтому она не могла не спросить, что за странник возник перед ней, к тому же Сергей не собирался далеко отходить.

Ее имя и номер были записаны на страничке, вырванной из блокнота, той же красной помадой, следы от которой остались на его губах, словно напоминание о поцелуе вампира, от которой невозможно сбежать, и которой в любом случае вас настигнет, хотите вы того или нет.

Действие происходило под полным небом звезд.

Сергей чувствовал себя романтиком, а теперь снова неудачником, ведь рядом с ним ее не было. Не было, и это было правдой.

Но что из этого правда, а что придуманная ложь – еще предстоит определить и в ответе утвердиться, а сейчас все больше и больше приходил сон, надвигался, наступал, принуждая насильно смотреть на то, что он покажет и расскажет.

Сергей засыпал с мыслями о том, как бы хорошо было снова встретиться с ней, и разочарованием от того, что ее больше никогда не увидит, ведь вряд ли найдется в его жизни место для еще одной незнакомки, если ее место займет другая, появившаяся совершенно случайно и негаданно…

***

Утро не могло радовать, к тому же в такой роковой день, как воскресенье.

Как оказалось, осень только сползала с белесого неба, и, как принято, холодное пальто не могло бы согреть. Конечно, нет. Особенно в такой безумный момент, как открытие глаз после сна – момент просветления в самом темном месте на планете Земля.

Сергея тошнило.