Ночью на вокзале: сборник рассказов

— Что с тобой, сынок? Ну скажи мне: «Мама, я здоров». Скажи! Я никогда не оставлю тебя одного, никогда не уйду… Прости меня… Я всегда буду с тобой, только скажи, что ты здоров, что у тебя ничего не болит, — повторяла и повторяла Камала.

Они тряслись в повозке рикши. Мальчик безжизненно повис у нее на руках.

— Боже, когда мы приедем, когда?

Звенела цепь на велосипеде рикши.

— В прошлом году он тоже болел, но ведь обошлось…

Полосы лунного света мелькали на черной спине рикши.

— Боже, убей меня, смерть будет для меня счастьем! Это не жизнь, а огненная река. Я не могу, не хочу больше жить, — молилась Камала.

* * *

В кинотеатрах начался последний сеанс. Улицы опустели. Из окон приемного отделения виднелось серебристое здание самой больницы. Сейчас здесь тихо и пусто. На крыльце спит пьяный слуга Симхачалам. В комнате громко отстукивают время настенные часы. Медсестра Сароджи с упоением читает книгу. Книга полна любовных перипетий, и сердце Сароджи трепещет и бьется.

— Дяденька! Дяденька! — слышится снаружи робкий голос.

Симхачалам не просыпается.

— Родимые, помогите!

— Что случилось? — из отделения выходит Сароджи.

— Сыночек мой заболел, помогите…

Сароджи внимательно оглядела Камалу: тощая, как смерть, в отрепьях, она показалась ей дурным сном, вдруг обернувшимся явью.

— Не могла отвезти его в другое место? — недовольно пробурчала Сароджи. — Ну, заходи.

Сароджи растолкала Симхачалама и послала его за дежурным врачом.

— Сестра, сынишке хуже…

— Врача нигде нет. Может, он в кино ушел? — вернулся Симхачалам.

— Кто сегодня дежурит? — спросила Сароджи.

— Господин Мэтью.

Мэтью и на самом деле пошел было в кино, но по дороге встретил свою давнюю приятельницу, и они отправились прогуляться по пляжу. Поэтому, сколько Симхачалам ни искал, он не смог найти его.

Был уже час ночи, когда в дежурное отделение зашел Регги. Он тоже работал в этой больнице. Глядя на его открытое и доброе лицо, каждый понимал, что этот человек не может солгать, не может поступить дурно.

Камала отрешенно сидела на кушетке рядом с сыном. Когда вошел врач, она вскочила. Регги подошел к ребенку, пощупал пульс.

— Готовьтесь к операции! Когда вы наконец поймете, что все люди одинаковы! Ведь мальчик мог умереть, — отчитывал он Сароджи.

Регги быстро поднял ребенка с кушетки и понес его в операционную.

Больница проснулась, ярко засветились лампы.

В глазах Камалы то вспыхивала надежда, то металось отчаяние. Стараясь не плакать, она закусила край сари. Прошло десять долгих минут.

В комнату деловито вошел Регги. На шее его висел стетоскоп, в руках он держал блокнот.

Камала шагнула ему навстречу.

— Как… — она не могла говорить.

— Нужно лекарство, в аптеке напротив.

— Господин… — простонала Камала.

— Ах, да, — спохватился Регги. — Деньги…. Я должен был понять это. — Он торопливо вытащил из кармана бумажник.

Симхачалам побежал за лекарством. Регги присел рядом с Камалой, заглянул ей в глаза.

— Кто отец мальчика? — участливо спросил он.

— Он умер.

— Вот как? А кем вы работаете?

— Я танцовщица…

Вернее, была когда-то танцовщицей. Но этого Камала не сказала.

Симхачалам принес лекарство, и Регги ушел в операционную. С этого момента время как будто остановилось.

«Боже, спаси моего сына», — шептала Камала.

Перед началом операции сестра пощупала пульс больного.

— Доктор! — испуганно вскрикнула она.

— Молчи! Делай, что тебе велят, или убирайся! — прошипел Регги.

Первый укол, первый разрез — все как полагается.

А Камала думала о том, что все-таки на свете есть хорошие люди, и надежда теплилась в ее душе.

В операционную повезли баллоны с кислородом. Пробежала еще одна медицинская сестра, неся бутылочку с кровью.

«Сколько людей… Сколько лекарств! А какой хороший врач! И все ради моего мальчика…»

Из операционной вышел доктор Регги и подошел к Камале. Он мягко положил руки ей на плечи.

— Закатилось твое солнышко, — тихо и ласково, словно отец, сказал он. — Я сделал все, что мог, но…

А потом Регги послал Симхачалама привести рикшу, усадил Камалу, бережно положил тело сына ей на колени, дал денег на дорогу.

Сердце Камалы разрывалось от боли, но порой она вспоминала доктора. «Хоть бы один из сотни богачей был таким, как этот доктор!» — думала она, и ей становилось немного легче.

* * *

— Не спаси меня Регги, проклятые писаки мое имя уже по всем дворам бы трепали, — закончил свой рассказ Мэтью.

— Да ладно тебе. — Регги стряхнул крошки с брюк.

— Так все-таки по какому же поводу мы собрались? — Чалапати все еще не понимал.

— В честь Регги. Тысяча благодарностей ему за вскрытие.

— Как — за вскрытие?

— А вот так: мальчишка-то умер еще до операции, раньше, чем пришел Регги.

Пустячное дело

Сатьям отдыхал, развалившись на сиденье в коляске велорикши, задрав ноги, и курил дешевую сигарету.

Рядом, в такой же коляске, громко храпел Симхачалам. Сатьям ногой толкнул его коляску:

— Просыпайся, гуру[27]! Рикши и проститутки по ночам не спят. Вставай!