Ночная Добыча (ЛП)

  — Милый парень, — сказал Грив с фальшивым английским акцентом.

  — Он сделал это, — сказал Лукас. Он повернулся к Гриву, и Грив сделал шаг назад: лицо Лукаса было похоже на каменную глыбу.

  "Хм?"

  «Он убил ее. Давай посмотрим ее квартиру.

  Лукас направился к двери квартиры, и Грив побежал за ним. «Эй, подожди минутку, подожди минутку. . . ».

  В квартире была тысяча книг, скрученный восточный ковер, перевязанный коричневой бечевкой, и пятнадцать картонных коробок из U-Haul, еще плоских. На скамье у фортепиано сидела взволнованная женщина средних лет с платком на голове; лицо ее было обветрено и загорело, как у садовника, и тронуто горем. Дочь Шармань Картер, Эмили.

  “. . . Как только они сказали, что мы можем взять его. Если мы этого не сделаем, нам придется продолжать платить арендную плату», — сказала она Гриву. Она осмотрелась. «Я не знаю, что делать с книгами. Я бы хотел их оставить, но их так много».

  Лукас просматривал книги: американская литература, поэзия, эссе, история. Работы о феминизме, организованные таким образом, чтобы можно было предположить, что они представляют собой сознательную коллекцию, а не подборку для чтения. — Я мог бы забрать некоторые из них у вас из рук, — сказал он. — Я имею в виду, если вы хотите назвать цену. Я бы взял поэзию».

  "Ну, что же вы думаете?" — спросил Картер, когда Грив с любопытством наблюдал за ним.

  "Есть . . ». Он быстро сосчитал. “. . . тридцать семь томов, в основном бумажных. Я не думаю, что кто-то из них особенно редок. Как насчет ста баксов?

  «Позвольте мне просмотреть их. Я позвоню тебе.

  "Конечно." Он отвернулся от книг, более полно повернулся к ней. — У твоей матери была депрессия или что-то в этом роде?

  — Если вы спрашиваете, покончила ли она с собой, то нет. Во-первых, она не доставила бы Джойсам такого удовольствия. Но в целом ей нравилась ее жизнь», — сказал Картер. Она стала более оживленной, когда вспомнила. «Мы ужинали накануне вечером, и она говорила об одном парне из ее класса, черном ребенке, она думает, что он станет писателем, но ему нужна поддержка. . . Ни в коем случае она не убила бы себя. Кроме того, даже если бы она захотела, как она это сделала?

  "Да. Это вопрос, — сказал Лукас.

  «Единственное, что было не так с мамой, это ее щитовидная железа. У нее были небольшие проблемы со щитовидной железой; она была гиперактивна, и ей было трудно поддерживать свой вес», — сказал Картер. «И ее бессонница. Это могло быть частью проблемы с щитовидной железой».

  — Значит, она действительно была больна? Лукас покосился на Грива.

  "Нет. Нет, она действительно не была. Даже не настолько плохо, чтобы принимать таблетки. Просто она была слишком худой. Она весила девяносто девять фунтов и ей было пять футов шесть дюймов. Это ниже ее идеального веса, но он не истощен или что-то в этом роде».

  "Хорошо."

  «Теперь этому ребенку не помогут, писатель», — сказала Эмили, и по ее щеке потекла слеза.

  Грив похлопал ее по плечу — Офицер Дружелюбный, — и Лукас отвернулся, засунув руки в карманы, и шагнул к двери. Здесь ничего.

  — Тебе следует поговорить с Бобом, в соседней квартире по коридору, — сказала Эмили. Она взяла рулон упаковочной ленты и коробку, сформировав из нее куб. Она оторвала кусок ленты, и это звучало так, как будто она рвала лист. — Он вошел как раз перед тем, как ты пришел сюда.

  — Боб был другом Шармань, — объяснил Грив Лукасу. — Он был здесь в ночь, когда она умерла.

  Лукас кивнул. "Отлично. Мне жаль твою мать».

  "Спасибо. Надеюсь, вы их получите. . . эти ублюдки, — сказала Эмили, и ее голос перешел в шипение.

  — Вы думаете, ее убили?

  — Что-то случилось, — сказала она.

  БОБ ВУД БЫЛ еще одним учителем общей науки в Центральной школе в Сент-Поле. Он был худым, лысеющим, обеспокоенным.

  — Мы все уйдем, раз Шарманье больше нет. Город даст нам немного денег на переезд, но я не знаю. Цены ужасные».

  — Ты что-нибудь слышал той ночью? Что-нибудь?"

  "Неа. Я видел ее около десяти часов; мы свозили наши алюминиевые банки на переработку и вместе поднялись в лифте. Она как раз собиралась спать».

  «Не был в депрессии. . . ».

  «Нет, нет, она была довольно оптимистичной, — сказал Вуд. «Я скажу вам то, что я сказал другим полицейским: когда она закрыла дверь, я услышал, как щелкнул замок. Выкинуть болт можно было только изнутри, и делать это приходилось ключом. Я знаю, потому что, когда она его получила, она беспокоилась о том, что может попасть внутрь из-за огня. Но однажды Черри напугала ее — я думаю, просто посмотрела на нее и напугала — и она начала запирать дверь. Я был здесь, когда они сбили его. Пришлось взять с собой кусок стены. Они нарисовали, но вы можете увидеть контур там».

  На стене виднелась слабая выпуклость штукатурки. Лукас коснулся его и покачал головой.

  «Если бы там что-то случилось, я бы это услышал», — сказал Вуд. «У нас общая стена в спальне, и кондиционер не работал пару дней. Шума не было. Было жарко и жутко тихо. Я ничего не слышал.

  — Так ты думаешь, она просто умерла?

  Вуд дважды сглотнул, его кадык качнулся. «Боже. Я не знаю. Если ты знаешь Черри, ты должен подумать. . . Боже».