Ночная радуга

Мы с Сергеем ехали в его двор, к старому гаражу, в котором Бедун прятал свои сокровища. А я все провожала мысленным взглядом сгорбленную спину старика, убившего единственную женщину своей жизни. Свою главную партнершу, свою любовь. Да, я верила в его любовь. У меня были ее доказательства: кино не соврет. У всех есть выбор. У этих двоих были разные дороги. И одна из них, по которой можно было прийти к общему дому, продолжению общего дела, общим детям, внукам и старости. Да, тогда он имел бы право сказать мне «дочка». Только это не для мамы — такая однообразная и банальная судьба. Ей не нужна была одна дорога. Ей нужны были сразу все. И этот несчастный, вконец одичавший человек дописал финал своей любви в одиночку. Это страшно, но только так и мог поступить тот необузданный любовник, который так жаждал полного обладания, а налетел на стену отчуждения с крохотным окошком жалости — минутным доступом к телу в качестве награды за верность десятилетий.

В этой трагедии убийца не стал моим врагом. Я принимаю безжалостный свод законов любви и страсти. Пусть будет, как будет. Если Бедун доживет до свободы, я не закрою перед ним дверь и выполню все данные сейчас обязательства.

— Ты сказала ему, что похоронила его дочку? — спросил Сергей.

— Нет. Как-то не смогла. Даже не спросила, знал ли он о существовании Дианы. Скажу. Или не надо?

— Скажи, — уверенно ответил Сергей. — Это все, что ты можешь для него сделать, — отдать ему его же прошлое в полном объеме. У него будет много времени для того, чтобы об этом подумать. Как мужчина скажу: одно дело — просто любовница, другое — женщина, которая решила от тебя родить. Неважно, как она потом поступила. Но она однажды решила оставить твое продолжение. Одно такое понимание может дать жизни другой смысл. Я думал о том, почему Анна, спрятав свое материнство, поставив прочерк вместо отца в документах Дианы, затем дала ей фамилию и отчество биологического отца. Никакого риска для нее в том не было. Никто не стал бы искать отца по фамилии и отчеству. Там, куда Диана попала, — один бог — бумажка с прочерком. Даже если бы сам Бедун нашел ее и захотел бы забрать, — это было бы непросто. Но Анна знала, что он не будет искать дочь, даже если узнает о ней. Так какой смысл в этой фамилии? Я понял это, посмотрев их кино. Она подарила всем шанс — узнать правду. Не солгала ни в чем дочери и не оскорбила человека, от которого родила. Пусть он об этом и не узнал, но она оставила память о нем.

Да. Другой смысл. Вот о чем наука трагедий. Они разбивают жизни, чтобы люди находили в обломках ошибок, иллюзий и заблуждений другой смысл своего существования. Никогда не поздно понять, для чего ты рожден, что успел сделать, чем на самом деле обладал и за что пойдешь на казнь.

Мы достали ржавый ключ в тайнике у гаража, вошли в темную затхлость: Бедун давно продал свою старую машину и просто сваливал в это помещение всякий хлам и руины мебели. Нашли в грязном полу под тряпками и досками крышку самодельного погреба. Спустились с фонарем по небольшой шаткой лестнице. И оказались в чистом и строгом закутке — архиве. Там стояли крепкие стеллажи. Все видеоматериалы были упорядочены, расставлены по датам, умело переписаны на современные носители. Оригиналы отдельно. И множество снимков. Фотопробы мамы и Бедуна на разных картинах. Их фотографии вне съемок — на природе, в разных интерьерах. В разном возрасте, в разных позах и настроениях. А одна фотография меня просто ударила током. Мама и Николай Бедун были в маленькой комнате с чистыми деревянными стенами. Он сидел на табуретке у круглого стола, мама — у него на коленях. Она снята в профиль, и под свободным пестрым платьем я отчетливо вижу небольшой животик. Сомнений нет: это Диана. Я посмотрела с обратной стороны. Да, моя сестра появится на свет через пять месяцев после этого свидания, наверное, там, в Сибири.

— Вижу, — кивнул Сергей на мой потрясенный взгляд. — Он создал себе молельню. У него была одна икона. Но он не справился со строптивостью натуры. Будем просить помощь или справимся сами?

— Сами. Не хочу, чтобы это видел кто-то еще.

Мы выносили и укладывали материалы в машину часа два, привезли ко мне и пока оставили в упаковках на полу маленькой гардеробной. Потом разберу сама, найду для всего место, прочитаю эти жизни вдоль и поперек.

Сергей уехал, даже не заглянув поздороваться с Кириллом. Он был грустным и усталым в последнее время. От несвободы он зверел, а свобода сразу стала рвать его на части. А я подумала, что самое время позвонить Зине и забрать то, что есть у нее. Алмаз — это она размечталась. Теперь я найду способ узаконить материалы так, чтобы она не смогла это распространять. Но если пойдет на мирные переговоры, заплачу, сколько смогу.

Зина ответила мне слабым голосом умирающей. Меня это нисколько не насторожило. Ее главное амплуа.

— Вика, меня убили. Умираю. Приезжай скорее. Я сама даже номер не могла набрать.