Ночная Земля

В самом раннем своем знакомстве с этим краем я был юношей, и память моя подсказывает мне, что, впервые пробудившись – или, можно сказать, придя в себя – в том времени, я стоял возле одной из амбразур Последнего Редута – Великой, созданной из серого металла, Пирамиды, вмещавшей последние миллионы людей этого мира и ограждавшей их от Губительных Сил. И настолько полон я знаний о сем Месте, что почти не способен поверить в то, что никому здесь оно не известно; и поскольку это мешает мне, я могу упомянуть какую-то известную мне подробность из жизни будущей, забыв о том, что следует растолковать ее моим читателям века нынешнего. Ибо, стоя там и глядя наружу, я был не столько зрелым мужем, обитателем сего времени, сколько юношей грядущего века, обладавшим всеми знаниями, полученными за семнадцать лет тамошней жизни, хотя до первого своего видения я ничего не знал о своем Будущем существовании. Я пробудился в этом Грядущем так естественно, как просыпается в своей постели разбуженный лучами утреннего солнца человек нашего времени, зная свое светило по имени, как и все прочее. Тем не менее, стоя в просторной той амбразуре, я обладал памятью нашей жизни, глубоко скрытой во мне и осененной не только ореолом видений, но и осознанным томлением по той Единственной, носившей здесь, в нашей части реальности, имя Мирдат.

Как я уже сказал, в своем этом самом раннем воспоминании мнится мне, что стоял я в амбразуре, устроенной высоко в грани Пирамиды, и взирал на северо-запад посредством странного для нас сегодняшних подзорного стекла. Так стоял я, полный юности и стремления к приключениям, однако с неким опасением в сердце. Ибо мозг мой, как я уже сказал, был полон знаний, связанных с годами жизни в Редуте; и все же до того мгновения сей человек, принадлежащий к Настоящему времени, коим я являюсь, не имел никаких знаний о том своем будущем бытии; и вот, стоя там, я вдруг обрел знание жизни, проведенной в той странной земле, сохранив в недрах своей памяти туманные знания о нашем настоящем Веке, a возможно, и о каких-то других временах.

Итак, стоял я, взирая на северо-запад через чудное подзорное стекло, рассматривая простиравшийся передо мной ландшафт, который видел все годы той своей жизни; видел так подробно, что знал имена всякой и каждой черте этого ландшафта, мог назвать точное расстояние каждой и всякой черты от «центральной точки» Пирамиды, не имевшей собственной длины и ширины, но сделанной из серого металла и находившейся в Зале Математики, в который я ежедневно приходил, чтобы учиться.

На северо-запад смотрел я, и на широком поле своего стекла видел яркий свет Красного Жерла, освещавший снизу огромный подбородок Стража – караулящей Твари. «Той, что Караулит от Начала и будет караулить, пока не откроются Врата Вечности», – пришли мне в голову слова Эйесворпта, Древнего Поэта (жившего в невозможном будущем для нас сегодняшних). И вдруг слова эти показались мне ошибочными, ибо я как бы заглянул внутрь своего существа – и словно в сновидении узрел и яркий солнечный свет, и прочее великолепие нашего сегодняшнего дня. И был я изумлен. Тут я должен пояснить всем: так же, как я, нынешний пробудился к той жизни, так и я – тот юноша в амбразуре – пробудился тогда к этой нашей жизни, сокрытой от него в невероятно далеком прошлом… жизни, казавшейся ему видением, пришедшим от самого начала вечности, от зари нашего мира. Ох! Ничего не остается мне, кроме как опасаться того, что не способен я донести до вас то, что и он и я были мной… одной душой. Он из будущего прозирал, пусть и нечетко, жизнь прошлую, которую я веду в нашем нынешнем веке; я же из настоящего внимал жизни, которую мне предстоит прожить в невозможно далеком будущем. Какая запредельная странность! И все же не думаю, что могу поклясться в том, что я, живший в будущем времени, до своего пробуждения не знал ничего о нынешней жизни и сем Веке; ибо, пробудившись, нашел, что отличаюсь от прочих юношей тем, что обладаю смутным визионерским, как оказалось, ведением прошлого, которое смущало и даже сердило тех, кто в том веке считался обладателем знания. Но ведомо мне, что с того времени и далее мои знания Прошлого и уверенность в них удесятерились; ибо так сказала мне память прежней моей жизни. Однако продолжим мой рассказ. Но прежде чем шагнуть дальше, должен я поведать одну важную вещь… В тот момент, когда очнулся я от той молодости, вернувшись в надежное осознание жизни сей, в тот самый момент голод утраченной любви долетел до меня сквозь века – и бывшее воспоминанием или сновидением выросло в реальную боль, и понял я вдруг, чего лишился; и начиная с того мгновения живу, прислушиваясь к течению своей жизни. И было так, что я (рожденный во плоти в том будущем времени) странным образом алкал встречи с моей Прекрасной; со всей силой той новой жизни, зная, что та, которая была моей, тоже может ожить в будущем, как и я сам. Итак, я ждал и вслушивался в пространство.