Ночная Земля

И тогда, хотя отчаяние приводило в смятение мою душу и притупляло биения моего сердца, нежданная мысль вселила в меня новую надежду. Как вам известно, я поднялся уже на великую высоту и потому имел широкий обзор над всей здешней окрестностью; и возможно, Малая Пирамида укрывается в одной из долин ее, если только и впрямь находится где-то в этой Стране. Так что я отвернулся от утесов и воззрел назад, в нощь сей Земли; и во всей стране нигде не было видно светлых Огней Малой Крепости.

Вдруг понял я, что вижу нечто, стоящее во тьме. И принялся взирать с большой нуждой и тревогой. И вот оказалась передо мной черная тень – контур большой пирамиды, – обрисованная далеким светом; ибо стояла она между мной и дальними огнями. Однако я не мог рассмотреть ее из-за большого расстояния и из-за света, исходившего с той стороны Страны. Что я ощутил в тот момент, не могу описать словами. Но истинно сердце мое переполняло благодарение, я был готов прыгать от радости и прилива надежды, и тело мое бурило таким восторгом, что трудно, невозможно было хранить безмолвие, так что я начал глупо палить в ночь. Но, как вы понимаете, скоро опомнился и вернулся к мудрости и тишине, после чего сбежал на равнину и шел много часов; и наконец сел, дабы отдохнуть.

Так посидев какое-то время, я вдруг сообразил, что следует – нет, надлежит – мне отправить в Нощь Слово Власти; ибо как иначе мог узнать я, жива ли еще Наани… По правде говоря, надежда моя не имела под собой особо надежного основания; и все ж я помнил, как на всем пути моем нередко слышал я душою своею биения Слова Власти, доносившиеся из погруженного во тьму мира. Истинно, если бы не ответила мне Наани, но на зов мой явилась Злая Сила, дабы уничтожить меня, горестное мое бытие пресеклось бы куда быстрее.

И вот встал я на ноги и, обратившись лицом к черному мраку этой Земли, послал во тьму силой разума моего Слово Власти; и тут же трижды позвал Наани.

Через мгновение запело вокруг меня принесшееся из ночи негромкое и торжественное Слово Власти. И тут же прозвучал в моем мозгу далекий и тихий голос, одинокий и слабый, принесшийся как будто бы от конца света. И голос этот был голосом Наани и голосом моей Мирдат, и он звал меня древним любовным именем.

И тут я почти задохнулся от счастья, переполнившего мое сердце, но также ощутил великое волнение, и отчаяние оставило меня. Ибо и вправду была жива Наани, взывавшая ко мне силой своего разума; а ведь я не слышал голос моей Собственной целый век, полный суровых трудов и ужаса.

Голос ее, как я уже сказал, как будто доносился до меня из каких-то дальних краев земли. И правду скажу: стоя так, ошеломленным великой радостью, потому что Дева была жива, я нутром своим ощущал страх – оттого что она может оказаться в какой-то запредельной дали, и какие только опасности могут грозить ей, прежде чем я окажусь рядом с ней, чтобы оградить ее ото всех бед, – ради ее жизни и благополучия и для собственной радости.

В тот же самый момент, прежде чем продолжить свой разговор с Наани, я ощутил, что неподалеку от меня, в кустах, росших вокруг пылавшего огненного жерла, кто-то шевелится; и было так, что ощутила это моя душа и сообщила моему разуму. И я не стал отвечать Деве, не стал посылать свой голос на край земли; но с великой быстротой укрылся в большом кусте, росшем возле жерла с моей стороны. И оттуда принялся разглядывать открытое пространство, окружавшее огненное жерло. И вот там оказалась небольшая фигурка, с рыданиями преклонявшая колени на земле, возле жерла; и подлинно это была стройная дева, с отчаянием чему-то внимавшая, не прекращая рыданий. И подлинно, душа моя узнала ее в раскаленное добела мгновение бытия. И вот она находилась передо мной, внимая голосу духа, прилетевшего сквозь мрак, – как она полагала, из дальней дали… быть может, даже из самой Великой Пирамиды. Ибо часто она, как я понимал, криком и слезами обращалась ко мне в этот горестный, наполненный для нее одиночеством месяц, не получая ответа, не зная, что вопреки всем опасностям я спешу ей на помощь; и в самом деле одолевала ее теперь великая слабость, не позволявшая изо всей силы метнуть Слово вдаль, не дававшая всколыхнуть своими духовными рыданиями просторы.

Затаив дыхание, на мгновение стиснув зубы, чтобы не задрожали губы, я произнес из своего куста – «МИРДАТ» – простой человеческой речью. И рыдания немедленно стихли, и Дева принялась оглядываться по сторонам – сразу с новым страхом, но уже и с надеждой, и свет огненного жерла искрился в ее слезах. Раздвинув перед собой куст, я вышел наружу, подошел к ней и остановился в своем сером доспехе; и замер, покорившись мыслям; ибо сердце мое кричало, чтобы я заключил эту Деву в свои объятья, потому что я пришел сюда, чтобы быть с Мирдат после всей прошедшей впустую Вечности. И все же я не спешил: хотя подлинно она была Наани и Мирдат, но глаза мои видели незнакомку, изящную красавицу, потрясенную пережитым горем, бедами и несчастьями.