Ночная Земля

A когда подошел к концу двенадцатый час того дня, мы начали удаляться от Дома; отчего, конечно, некоторое облегчение посетило мою душу и сердце, поскольку получалось, что мы уже избежали главной опасности. И я повернулся к Деве, чтобы прошептать ей ласковые, полные любви слова. И в этот самый миг моя Единственная негромко всхлипнула и без движения припала к земле. Подлинно, сердце мое едва не умерло в этот миг! Ибо я понял, что из Дома Молчания изошла Сила, направленная в Душу моей Единственной Девы. И я сию же секунду обхватил Наани руками, оградив ее собственным телом от жути, направленной на нее из страшного дома; подлинно, дух мой ощутил удар, нанесенный ей жуткой Силой, заключавшей в себе предельное Безмолвие и пустынное Опустошение. Я мгновенно понял, что Сила эта не способна погубить меня – но, конечно, попытается убить Деву. И словно щитом, я укрыл ее своим Духом и Волей, и взял ее на руки, и прижал к себе, как собственного ребенка. A потом встал, ибо не было более нужды прятаться; и еще понял, что буду идти и идти, пока не принесу свою Единственную под Покров Великой Крепости – или же пока не умру; одной лишь скоростью мог я надеяться спасти свою Деву от действия Злобной и Ужасной Силы.

И я снял Дискос со своего бедра, взял его в руку, перекинул Деву через плечо и вышел из кустов. Я вложил всю свою силу в шаг, дабы двигаться елико возможно быстрее. Но дух мой постоянно ощущал ту чудовищную Силу, которая была направлена на нас, чтобы погубить мою Искреннюю. На ходу я временами окликал мою Единственную – и ее старинным любовным именем, и новым именем Наани; однако она ни разу даже не шевельнулась и не явила признаков жизни; подлинно великое отчаяние уже терзало мое сердце, безумие начинало вскипать во мне, придавая чудовищную силу, рожденную мукой и необходимостью спасти Деву. Ибо единственная моя надежда заключалась в том, чтобы донести ее живой под кров Великого Редута и немедленно передать заботам Врачей.

Я старался быть мудрым, несмотря на отчаяние: остановился, согрел отвар из таблеток на горячем камне и постарался влить хотя бы каплю отвара между сомкнутых губ моей Девы; но все было бесполезно, как я и знал заранее. И я всегда ограждал Деву своим телом, своей Волей, своим Духом, своей Любовью, закрывая ими ее от губительного воздействия жуткого Дома… Сделав чашу воды, я облил ею лицо моей Единственной и растер ее ладони; но все мои старания оказались бесполезными, как я и подозревал. Тогда я отер ее лицо и постарался услышать биения милого сердца; и истинно билось оно, хотя очень медленно и глухо. После я закутал Деву в плащ, поднял ее и пустился в путь. И подлинно, целую вечность не было такого, чтобы муж из плоти и крови шел так быстро.

Целых три дня шел я так, не зная остановки; a потом, приблизившись к Пирамиде, еще на дальних подходах к ней услышал лай Ночных Псов. Целая свора этих чудовищ уже была на свободе, они приближались; я даже вскричал полным голосом в бессильном отчаянии, не зная, почему никто не выходит, чтобы помочь мне в такой крайности; ибо Псы лаяли уже слева, в половине большой мили от нас, и, если судить по ужасному звуку, шли по моему следу.

И подлинно, Миллионы всеми душевными силами сострадали мне, ибо дух мой ощущал духовный шум их эмоций. Они конечно видели и понимали, почему я так озираюсь, почему взываю в отчаянии; ибо во мгновение окутала меня великая и сладостная духовная сила, направленная на меня и рожденная их пониманием и любовью; поелику знали они, что приходит конец моей надежде и что Псы вот-вот одолеют меня.

И в этот самый миг слух мой уловил сотрясавшие землю биения Земного Тока; я понял, что люди всеми силами пытаются спасти нас. И вот слева вдалеке появилась огромная свора, и Псы мчались галопом, великим шагом, опустив морды к земле, и были они ростом как кони и то выбегали на свет, то скрывались в тенях.