Ночной нарушитель (сборник)

– Нет-нет-нет, – протестующе затрясла головой Оля. – Не дай бог, начальник заставы заметит… Тогда, тетя Дина, все. – Оля развела руки в стороны. – Тогда прощай моя служба!

Тетя Дина сплюнула через плечо:

– Тьфу-тьфу-тьфу! Не говори таких вещей, Оля!

– Что чувствую, что знаю, то и говорю… На границе сейчас хоть деньги платят, ты же знаешь, тетя Дина. В других местах этого нет.

1 января. Застава № 12. 4 час. 40 мин. ночи

Коряков, усталый, с темным сухим лицом и запавшими глазами вошел в канцелярию первым, следом трое солдат втащили нарушителя, положили его на пол, недалеко от елки.

Увидев Лену, Коряков улыбнулся, спросил молча, одними глазами: «Ты?»

– Я, – громко ответила Лена.

Лейтенант вновь улыбнулся и приказал солдатам:

– Влейте нарушителю в рот стакан водки из командирского запаса.

– Он живой, Саня? – испуганно спросила тетя Дина.

– Живой. Только перетрухнул малость, да еще его немного придавило в снежном колодце.

– Как же он туда попал?

– Это у него надо спросить, не у меня.

– Вроде бы японец… да, Санек?

– Я тоже поначалу думал, что японец, но сейчас так не думаю. Похоже – кореец.

Удачливому Ли влили в рот стакан водки, он в то же мгновение ожил, завозился на полу, открыл глаза.

– О! – сказала тетя Дина и засмеялась.

Удачливый Ли что-то едва слышно прошептал.

Коряков подошел к Лене, взял ее руку, поднес к своим губам, поцеловал пальцы. Произнес благодарно и тихо, – так тихо, что даже тетя Дина, обладавшая отменным слухом, не разобрала, что сказал лейтенант:

– Моя Лена!

Лена неожиданно ощутила, что в уголках глаз у нее появились слезы, ресницы склеились, она поняла, что человек этот, Саша Коряков, сегодня стал ей ближе многих других людей, с которыми она была знакома, может быть, даже ближе отца с матерью… В том, почему это произошло, предстояло еще разобраться…

Удачливый Ли тем временем попробовал подняться с пола, глянул снизу диковато нездоровыми, ничего не понимающими глазами, Лебеденко довольно потер руки и засмеялся:

– Во! А ведь оклемался, окаянный! – И добавил, вторично потерев руки: – Крестничек!

1 января. Станция Гродеково. 4 час. 42 мин. ночи

Небо начало стремительно приподниматься, снег, просыпавшийся на землю, улегся в ямах и ложбинах, выскребенных ветром, сделалось светлее.

Земля после внезапного зимнего тайфуна стала наряднее, дышалось теперь легче, кровь в жилах текла бодрее, это открытие заставило остановиться озябшего, со скрюченными руками Верникова. Он с изумленным видом огляделся: слишком уж резким было преображение, слишком уж стремительно захлопнула за собой дверь пурга. Верников покрутил шеей, освобождая себе горло и произнес незнакомым голосом:

– М-да-а-а-а!

Он не узнавал места, в которых жил, улицу, где находился его дом, деревья с голыми, тщательно оскобленными, облизанными ветром макушками, соседние дома с черными, недобро затихшими окнами. Это был чужой поселок, чужая улица, если сейчас появятся люди, то они тоже будут чужими.

Верников помял себе пальцами горло.

– Скорее, скорее домой! – скомандовал он себе самому и с упрямством камикадзе ринулся штурмовать ближайший сугроб. Увяз в нем, выругался и повернул назад – сугроб оказался непроходимым. Верников огляделся и пошел на штурм другого сугроба, походка у него сделалась суетливой, мелкой, шаг убыстрился, обратился в бег, словно бы старик хотел взять длинный горбатый наплыв с лету, на скорости, но и эта попытка не увенчалась успехом. Верников увяз в сугробе по самый пояс, зачерпнул ботами мерзлого крошева и поспешил отступить.

Казалось, сама природа протестовала против того, чтобы он благополучно вернулся домой. Верников ощутил, что боль в горле усилилась, съела его голос – голоса вообще не стало, вместо него внутри теперь раздавался слабый зажатый хрип, – прозвучал хрип несколько мгновений и стих. Верников, подгоняемый страхом, собственной немощью, засуетился, вновь заплясал на одном месте, примеряясь к очередному сугробу, потом ринулся вперед.

На этот раз он обежал снеговой наплыв далеко, затем развернулся к нему фронтом и, совершив несколько длинных козлиных прыжков, одолел преграду. Постучав ногами об укатанную твердь, сбил с обуви снег, перевел дыхание и понесся дальше.

1 января. Застава № 12. 4 час. 55 мин. ночи

Коряков сидел за столом усталый, с гудящей от напряжения и ломоты в висках головой и, если честно, едва держался – слишком он намучился, разыскивая нарушителя.

Из Гродеково, из штаба отряда, на заставу пробился «Урал» – могучая машина, лучшая из всех авто, какие только знал Коряков, эта машина могла передвигаться по любому целику, по болотам и вязким снежным завалам, способным засосать что угодно, даже вертолет, а «Урал» брал эти топи играючи, к удовольствию водителя. Машину сопровождали два автоматчика и старший лейтенант из разведотдела.

Удачливого Ли увезли.