Ночной нарушитель (сборник)

Коряков вошел в группу, которая проверяла возможные контакты пойманного нарушителя: ведь Удачливый Ли мог перед тем, как совершить попытку перехода в Китай, где-нибудь отсиживаться, выжидать момент, тем более, разведчики из штаба отряда засекли его на этой станции раньше и даже имели видеопленку – Удачливый Ли попал под бдительное око одной из фиксированных камер, установленных на пристанционной площади, где тормозили все без исключения уссурийские и владивостокские такси и автобусы.

Напарником у Корякова был дядя Леша Иванов – сосредоточенный, необычно молчаливый, в пятнистом бушлате, перетянутом новеньким офицерским ремнем и скрипучей портупеей, с «макаровым» на боку. В минуты хорошего настроения дядя Леша хлопал по кобуре пистолета и произносил одобрительно:

– «Макаров» – верный друг, им хорошо пробки у пива открывать.

В этот раз, когда выезжали с заставы, Коряков произнес загадочно:

– Правильно, пистолет – не кошка, мышь не упустит.

Зашли в одну квартиру, показали фотоснимок Удачливого Ли хозяину, тот насмешливо мотнул лохматой головой:

– Ну и физиономия! Из какого лагеря сбежал?

Было ясно, что хозяин никогда не видел корейца. Взбодрившись, он начал было задавать наводящие вопросы, но Коряков не был склонен продолжать разговор, вскинул ладонь к козырьку:

– Честь имею откланяться!

Гривастый от неожиданности чуть нижнюю губу до крови не прикусил – давно не слышал таких слов.

Зашли в другую квартиру, недавно отремонтированную, еще пахнущую краской, с блестящим от лака полом. Квартиру эту недавно приобрела молоденькая девчонка, сотрудница Гродековской таможни. Коряков глянул на нее и удивился – очень уж на Лену похожа. У него от этой схожести даже что-то внутри шевельнулось, а в ушах возник сладкий звон – лейтенанту все больше и больше не хватало Лены.

Он вскинул к виску руку, показал девушке фотоснимок:

– Видели когда-нибудь этого человека?

Та отрицательно качнула головой:

– Нет.

Коряков вновь вскинул руку в прощальном приветствии и повернулся к двери.

Девушка – гостеприимная русская натура, – неловко затопталась на одном месте:

– Может, чайку, товарищи пограничники?

Старшина невольно замедлил шаг.

– Нет-нет, спасибо! – отказался Коряков.

– С печеньем. У меня есть свежее печенье.

Коряков опасался задерживаться в этой квартире. Лена должна быть одна. Двух быть не должно – только одна.

Пограничники перешли в третью квартиру.

Большинство пристанционных домов производило впечатление древних времянок – в давнюю пору, когда строили КВЖД, возвели их для временного пользования, а потом забыли. В России ведь нет ничего более постоянного, чем всякие временные сооружения: все рушится, взрывается, подмывается под корень, валятся ниц огромные бетонные сооружения, слетают с опор мосты, девятиэтажные, вполне справные дома превращаются в пыль, а жалкие засыпушки остаются, их не берет ни время, ни непогода, ни грозные природные катаклизмы, стоят они и стоят, словно заколдованные. Ныне, казалось бы, наступило новое время, новые ветры подули, родилось целое поколение, которое вообще не знает, что такое КВЖД – Китайско-Восточная железная дорога, – а времянки все стоят и стоят, никак не могут завалиться.

Чертовщина какая-то!

Времянки эти, надо полагать, в разные времена пригревали нарушителей, давали многим приют и крышу… Если копнуть поглубже, то тут можно найти многое… Бараки, бараки! Не веря в то, что засыпушки эти могут быть когда-нибудь снесены, деятельные люди начали ремонтировать их.

Коряков со старшиной побывали еще в нескольких квартирах – следов Удачливого Ли тут не было, никто не видел корейца.

– Скорее всего, он прямиком из Владивостока прикатил, – сказал старшина, – отметился на площади и решил сразу сигануть туда, – он ткнул рукой в сторону Китая.

– Без всякой подготовки?

– А что! Таких чудаков полным полно. Народ на шармачка надеется. Слишком уж долго граница была дырявой. Сейчас дырок тех вроде бы нет, а память осталась.

К сожалению, дырки были. Об этом и старшина хорошо знал, и лейтенант. Особенно плотно идут китайцы на нашу сторону в предзимье, – за древесными лягушками, стоившими в Китае очень дорого, идут в мороз, – ничто их не останавливает, даже если на границе возведут сплошной железный забор – все равно дырку прогрызут… Прямо в железе.

Несколько недель назад Коряков наткнулся на одного такого нарушителя. В заснеженной тихой пади, в которую, похоже, ни один ветер не залетал, только снег падал вертикально, заполнял ямы, ложбины, рвы, да лес отвесно, сонно подрагивал сухими цветными листами. Одеяние это красочное обычно долго не покидало ветки деревьев, опадало лишь после крещенских морозов. Золотые, режущие глаза огнем лиственницы стояли, будто сказочные, переместившиеся сюда из нереального мира.

Под одной из таких лиственниц Коряков вместе с напарником своим Герасимовым обнаружил нарушителя – тот спал в земляной ложбине, забравшись под простую полиэтиленовую пленку.