Ночной обход

– Обычных, промышленных, и особенно иностранных, – заулыбался Федор. – У Борщевика это идея фикс. Все над этим смеются, но ничего сделать не могут. Он же из бывших гэбистов. А может, начальство ему такую задачу поставило.

– А кто у вас начальство? Это вообще государственный центр?

– Нет, МКБ частная контора, но госсубсидии тоже есть. Основатели-соучредители сидят в Москве. Нам поставлена задача, мы ее решаем. Но не я лично, конечно. Я так, исполнитель…

– А что за задача?

– Я же говорил, продлить жизнь, это программа минимум. Обеспечить бессмертие – программа максимум, – засмеялся Федор.

– Кощея создаете? – пошутил я.

– Типа того, клонируем, – усмехнулся мой приятель. – А поскольку деньги вкладываются гигантские, то они, учредители, боятся, чтобы наши разработки не утекли куда-нибудь.

– Алмазова же собирается статьи писать в журнал «Ланцет», – удивился я. – Как же тогда быть с вашими секретами?

– Так они все пишут. – Федор развел руками. – А меня, спасибо им, берут в соавторы. Лена, например. И Зволдин.

– Кто?

– А вон, видишь, идет выступать?

На сцену взлетал тот самый Виктор Вячеславович, с которым мы столкнулись в туалете. Значит, он Зволдин?

Докладчик воздвигнулся посреди сцены, напоминая статую Колосса на Родосе.

– Коллеги! Я считаю, что врачи делятся на две категории. Первая, к которой принадлежу я, и вторая, к которой принадлежал Сергей Яблочков, это, так сказать, локомотивы медицины и науки! И все остальные, так сказать, вагончики, которые мы, двигатели, тянем за собой. И это нормально. Ничего особенного тут нет. Каким, так сказать, уродился. Или каким сделал себя. Вы знаете, что мы с Сергеем часто спорили. И это тоже нормально. Потому что в наших спорах рождались идеи, которые вы сейчас и разрабатываете. И то, что мы все понесли такую тяжелую утрату – минус один локомотив, – означает лишь одно: я буду тянуть за двоих! И Сергей бы на моем месте сделал точно так же!

– Знаешь, чем Господь Бог отличается от Зволдина? – негромко спросил Федор. – Тем, что Бог знает, что он не Зволдин. Он, конечно, талантливый, Сергей его ценил, это правда. Но сволочь редкостная, – шепотом добавил мой коллега.

– А спорили почему? – поинтересовался я.

Федор пожал плечами:

– Да по любому вопросу. Но Зволдин все-таки понимал, что Сергей – руководитель темы нескольких отделов, в том числе и зволдинского. К тому же – муж Елены, а она тут звезда первой величины.

– А Зволдин кто по специальности?

– Хирург, его главная идея – вживление в мозг электронных имплантов. Он бредит искусственным гиппокампом. Чип-имплант для хранения воспоминаний!

– Ничего себе! – поразился я. – Профессор Преображенский отдыхает.

– Ага, – кивнул Федор. – Но это для него что-то вроде хобби. А тема его отдела – разработка и воздействие ноотропов, я потом расскажу.

– …и не зря мои родители назвали меня Виктором! Что означает «победитель»! – заканчивал свою пылкую речь Зволдин. Он поднял два пальца вверх, типа «победа», и величественно спустился в зал.

Я обратил внимание на Алмазову. Она как-то напряглась, будто пыталась не выглядеть раздраженной. Зато Строганов и не пытался сдержать эмоции, показывая, что послал мне сообщение, которого я не заметил.

«Этот?»

«Нет».

«Черт! Почему ты его не разглядел в сортире? Чем ты там занимался?»

Я оставил его вопросы без ответа.

– А у этого Виктора-победителя много подчиненных? Ты всех знаешь в его отделе? – спросил я у Федора.

– Думаю, что да, – чуть подумав, ответил мой коллега.

Мы отвлеклись от разговора, потому что в зале что-то происходило. Елена Алмазова анонсировала выступление очередного докладчика и после затянувшейся паузы стала активно жестикулировать, приглашая его на сцену, но из зала так никто и не поднялся. Все вертели головами, кого-то высматривая.

Покачав головой и улыбнувшись, Алмазова заговорила сама:

– Может быть, наш Мишаня… простите, Михаил… и не локомотив, как говорит Виктор Вячеславович, но без нашего компьютерщика, айтишника, умельца на все руки никто из нас не обойдется!

– Это точно! – крикнули из зала. – Кино любое скачает!

– Программу лицензионную взломает!

– Телефон починит!

Тут оказалось, что этот Мишаня сидел неподалеку от нас, а теперь он поднялся, красный от смущения, благодарно кивал направо и налево и даже нашел в себе силы пробормотать, словно оправдываясь:

– Да это, я самый обычный… Спасибо, конечно… А программа та лагает, – обратился он к кому-то, развел руками и отправился исправлять.

Раздался смех.

Среди научного сообщества он выглядел довольно маргинально: потертые джинсы, серый бесформенный свитер, взъерошенные светлые волосы, лицо простое, ничем не примечательное.

«И этот не тот!» – написал я Арсению.

«Зуб даешь, что не он?» – ответил Строганов и обернулся ко мне.

Я покачал головой и отправил очередное послание: «И голос совсем другой».

«Продолжай наблюдение!» – пришел мне приказ.