Ночной пасьянс

— Да, конечно, вы правы, — согласился Сергей Ильич, а сам мысленно усмехнулся: попробуй, уговори этих Мацко, что иногда журавель в небе лучше синицы в руках. Они спешат, звонят через день, психология людей из очереди за колбасой, за маслом, за сапогами: скорей получить. Разделят это наследство. Накупят барахла, радиоаппаратуры, по две «Волги», которые продадут тут же с наваром. А государство потеряет на этой спешке минимум тысяч двести долларов… — Я попытаюсь объяснить им, — коротко сказал Сергей Ильич, не будучи уверен, что Рандолл не догадался о его мыслях, поскольку фирма Стрезера вела с нами дела давно, а сам Рандолл довольно часто приезжал в Москву и другие города. — Может быть, кофе или чай? посмотрел Сергей Ильич на переводчицу. Та обратилась к Рандоллу.

— Нет, спасибо, — отказался американец. Он явно не хотел терять делового темпа, потому что сразу произнес: — Теперь по поводу Майкла Бучински. Плохо. Медленно движемся, — и заметив, как недовольно шевельнулись брови у Сергея Ильича, добавил: — Все ваши усилия мы знаем, понимаем, случай нелегкий. Но надо искать. Я привез дополнительную информацию. Удалось найти человека, который якобы знал брата Майкла Бучински — Александра. Человек этот работал при немцах у вас в полиции. Он утверждает, что с двумя коллегами задержал Александра Бучински, когда тот шел из города в лес к партизанам.

— Эта версия мне известна. Но она — лишь слова. Никаких документов.

— Человек этот присягнул, что они не передали Александра Бучински немцам, а отпустили.

— У меня другие сведения: они его убили.

— Значит, и то, и другое нуждается в проверке, — впервые за весь разговор Рандолл улыбнулся. — У вас, насколько я знаю, существуют какие-то архивные учреждения, которые хранят документы по партизанским войнам.

— Я уже запрашивал. Александр Бучинский нигде не фигурирует. Тут может быть и документация неполная, и он мог не попасть в списки личного состава, бумаги в конце концов могли погибнуть. Война, мистер Рандолл.

— Понимаю, мистер Голенок. Но речь идет о 300.000 долларов.

«Ни хрена ты не понимаешь в этой войне, любезный, — подумал Сергей Ильич. — Сколько было партизанских отрядов! Сотни тысяч людей! Где ты на всех отыщешь списки? Да и существуют ли такие, где числится каждый человек?! Что ты знаешь о тех событиях, тяжких переходах, голоде, облавах, карателях? И как найти в этой кровавой круговерти одного человека, когда безвестно исчезали десятки тысяч?» — Сергей Ильич взглянул на переводчицу, словно ища в соотечественнице союзницу своим мыслям. Но ее лицо за все время ни разу не изменило своего бесстрастного выражения, эмоции не входили в круг ее обязанностей, она выполняла то, что поручили, работала.

— Имеем мы и еще такую информацию, — продолжал Рандолл. — Один из коллег наследодателя сообщил, что Майкл Бучински как-то упомянул в разговоре, что когда после войны учился в университете в Эрлангене, у него была женщина, которую он очень любил. Возможно, любовница. А что, если жена? Я сказал об этом вашим в Москве. Вероятно, кто-то из них поедет в связи с этим в Германию.

— Я уже рекомендовал попытаться с помощью наших журналистов поискать следы Бучинского в Эрлангене, — сказал Сергей Ильич.

— У меня все, — Рандолл откинулся в кресле.

— Может быть все-таки чаю? — еще раз предложил Сергей Ильич.

— Когда у нас поезд? — спросил Рандолл у переводчицы.

— В двадцать с минутами, — ответила она.

Рандолл посмотрел на часы.

— Нет, чай мы пить не будем, лучше пройдемся по городу. Мне еще надо будет позвонить в Москву в посольство, — Рандолл поднялся. — Я доволен нашей встречей. Ждем от вас вестей, — он протянул руку, прощаясь. Кисть у него была сильная, с плотным захватом. — Рад был познакомиться…

Сергей Ильич проводил их до двери.

— Чем могу быть полезен вам? — обратился он к переводчице.

— Благодарю, у нас никаких проблем. По-моему, все прошло хорошо, она посмотрела ему в глаза, и он увидел в ее взгляде полное безразличие ко всему, чем он с Рандоллом тут занимался…

Когда они ушли, Сергей Ильич вздохнул: «Слава Богу, что сегодня уезжают…»

Сергей Ильич на понукания из центрального аппарата Инюрколлегии ускорить розыски наследников Бучинского мог бы, конечно, полушутливо напомнить, что 300.000 долларов эти не пылятся там в кубышке, а спокойно лежат на банковском счете да еще обрастают процентами. Но никого, и себя в том числе, не утешить подобным образом, поскольку это не давало ему ни отсрочек, ни поблажек в дальнейших розысках, ни возможности сослаться на то, что параллельно он вел еще около трех десятков дел, правда, более легких. А почта приносила между тем безнадежные ответы, и на большом листке бумаги, на котором Сергей Ильич выстраивал генеалогическое древо Бучинских в виде прямоугольников, кружков и треугольников, которые он пытался соединить между собой надежными линиями, все больше появлялось крестов, которыми он перечеркивал геометрические фигуры, как выпавшие из этого древа…