Ночной поезд на Марракеш

Клеманс лишь кивнула. Она рассказала им всю историю, хотя и не стала признаваться в убийстве отца.

Элиза встала с места и повернулась к Викки:

– Пойдем, chérie. Тебе нужно поспать и прийти в себя. А Клеманс сейчас нуждается в тишине и покое. – Викки медленно поднялась, стараясь не смотреть на бабушку; Элиза протянула к Клеманс руки и, нежно обняв ее, сказала: – Я с нетерпением жду вас в своем шато. Это очень важно для нас всех.

– Благодарю. Невозможно передать словами, как я ценю ваше приглашение.

Чуть позже Клеманс, глядя в потолок, лежала с Тео в постели. Собаки спали на полу.

– Теперь меня мучает вопрос: может, не стоило рассказывать об этом Викки?

– Представь, что будет, если она когда-нибудь об этом узнает, – вздохнул Тео. – Викки будет крайне тяжело сознавать, что ты ей лгала.

– Как думаешь, она когда-нибудь сможет с этим примириться? – Клеманс закрыла глаза. – Лучше бы я ей солгала.

– Все тайное рано или поздно становится явным.

– Ты имеешь в виду то, что мой отец на самом деле погиб отнюдь не из-за пожара?

– Нет.

Они замолчали. Клеманс слышала, как дыхание Тео мало-помалу выравнивается. Она повернулась к нему и поцеловала в щеку.

– Я вовсе не сплю, – обняв Клеманс, прошептал Тео.

Понимая, насколько она обессилена и морально измучена, Тео, по натуре довольно страстный, при желании мог заниматься любовью прочувственно и нежно. Успокоенная медленным ритмом любовных ласк, Клеманс постепенно расслабилась и заснула у него на груди.

Их разбудили раскатистые звуки выстрелов, громкие крики за окном и истерический лай собак. Вырванная из цепких объятий сна, Клеманс чувствовала, как буквально каждый звук отдается в теле и голове.

Соскочив с постели, она зажгла лампу и замерла, увидев искаженное ужасом лицо Тео.

– Что за черт?! – пробормотал он.

Клеманс накинула халат, надела босоножки и, схватив пистолет, затолкнула собак в ванную комнату. Никто не обидит ее ненаглядных мальчиков.

– Вот дерьмо! – выругался Тео, судорожно искавший свою одежду. – Ушиб чертов палец!

Чертыхнувшись в очередной раз, он поспешно оделся, взял пистолет и присоединился к Клеманс, уже открывшей дверь. Крики на секунду прекратились. Может, все уже закончилось? И что, ради всего святого, это было? Клеманс оглянулась. Через полуприкрытые ставни пробивался мигающий свет.

– Фонари, – прошептала Клеманс. – Осторожнее. Мы не знаем, что происходит.

Они медленно двинулись дальше по коридору. В коридоре и в одной из спален горел свет. Внезапно послышался чей-то крик. Викки? Элиза? Бросившись вперед, Клеманс обнаружила, что Викки с Элизой пытаются укрыться в углу коридора.

– Он там! Я видела его! – задыхающимся голосом прошептала Викки с круглыми от страха глазами.

– Патрис?

– Услышав шум, я открыла ставни и выглянула из окна. Я закричала, и мы побежали сюда. Сама не знаю почему.

– Ступайте в мою комнату и запритесь в ванной. Там собаки, но они вас знают.

– А как же вы?

– Со мной все будет в порядке. Бегите!

Когда Викки с Элизой скрылись из виду, Клеманс с отчаянно бьющимся сердцем последовала за Тео к задней двери. А где те двое полицейских, которые должны были охранять касбу? Тео осторожно открыл дверь. Они снова услышали крики, но не смогли разобрать слов.

– Похоже, шум доносится со стороны леса, – прошептал Тео. – Полицейские, скорее всего, там. Я вижу свет фонарей.

– Не вздумай выходить во двор! – воскликнула Клеманс, однако Тео уже исчез.

Клеманс осторожно пошла обратно по коридору, по пути лихорадочно проверяя все окна и двери. Оказавшись в темной гостиной, она выглянула из окна – посмотреть, что происходит на залитой лунным светом территории касбы. Затем напряженно прислушалась. Тишина. Одиночный выстрел разорвал тишину. Оконное стекло задрожало, звук выстрела эхом прозвучал в голове, когда пуля просвистела прямо над ухом. Она пробила окно, слишком высокое, чтобы можно было установить ставни, и Клеманс поняла, что целились прямо в нее. Она почувствовала запах пороха и на миг оцепенела, в голове все спуталось. А был ли огонь?

А затем пролетела вторая пуля. Все произошло так быстро, что Клеманс не успела отреагировать. Она вдруг почувствовала острую боль в правой руке и согнулась пополам, уронив пистолет.