Ночной поезд на Марракеш

Несмотря на отчаяние в его глазах, Клеманс снова присела на корточки перед огнем и оставалась в таком положении до тех пор, пока шаги Тео не стихли. Она не хотела, чтобы он видел слезы, катившиеся у нее по щекам и падавшие на колени. Она оплакивала расставание с любимым человеком, а еще то свое прошлое, о котором не могла ему рассказать…

Ведь если бы Тео наконец узнал абсолютно все, это окончательно лишило бы их шансов на счастье. Нет, лучше расстаться прямо сейчас и не ворошить прошлое. Положа руку на сердце, Клеманс была сломлена, окончательно сломлена, и Тео не следовало знать страшной правды.

Глава 35

Погруженная в свою печаль, Клеманс шла чисто автоматически, глядя вперед невидящими глазами, обхватив себя руками под грудью, словно в попытке заткнуть зияющую дыру, оставленную когтистыми лапами скорби. Но при всем при том прямо сейчас Клеманс следовало в первую очередь уделить внимание измученным поисками родителям Беа. А поскольку вот-вот должна была приехать сестра Флоранс Элен со своим партнером, зацикливаться на собственных проблемах было некогда.

Ближе к вечеру клонящееся к закату солнце окрасило склоны гор бледным золотом с фиолетовыми вкраплениями, а в самых глубоких складках и трещинах – темно-синими. Это время дня всегда дарило Клеманс утешение, ласковый вечерний свет стал бальзамом для ее израненной души. Для нее это было часом релаксации, мирной паузой до наступления темноты, пока остальной безумный мир устало катился вперед. Час тишины и покоя.

Клеманс подошла к Флоранс, которая сидела под тентом перед домом, нервно листая журнал, и протянула ей стакан сладкого кофе со льдом и ванилью.

– Как вы себя чувствуете? – спросила Клеманс.

Флоранс взяла стакан и, сделав глоток, вздохнула:

– Ну… вы сами знаете.

– Мне так жаль, – произнесла Клеманс и, не получив ответа, продолжила: – Может, вы расскажете мне о вашей жизни с сестрами в ранней молодости?

– Вы имеете в виду в Дордони, во Франции, да?

– Да. – Клеманс не стала уточнять, что ей очень хотелось узнать побольше о том месте, где рос ее сын.

– Видите ли, когда маман вернулась в Англию, мы стали жить там втроем. Элен работала медсестрой у местного врача. Элиза держала маленькое кафе, а я занималась домом: животными и садом. Я обожала готовить. И по-прежнему очень люблю.

– К сожалению, стряпня не входит в число моих достоинств, – заметила Клеманс, вызвав тень улыбки на бледных губах Флоранс.

– Не сомневаюсь, что у вас есть много других талантов. Так или иначе это было поистине волшебным временем, и мы были очень счастливы, пока не началась война.

– И что потом?

Флоранс с тяжелым вздохом покачала головой:

– Потом все стало отнюдь не так волшебно.

– Я представляю. Ну а ваш дом? Каким был ваш дом?

Глаза Флоранс мечтательно затуманились, и Клеманс поняла, что попала прямо в точку.

– У нас был прелестный старый дом на окраине деревни.

– Похоже на сельскую идиллию.

– Все верно. Итак, я хозяйничала на кухне. Там был слегка щербатый каменный пол, и я сушила травы, подвешивая их к балкам под потолком.

– Обожаю запах сушеных трав, особенно лаванды.

Флоранс улыбнулась:

– Мы любили голышом плавать в реке, а потом обсыхать на солнце. До деревни можно было добраться по широкой дороге или напрямки через маленькое поле.

– Деревня была большой?

– Не слишком. Всего несколько лавок, а площадь была… была… – Флоранс сбилась и осеклась.

– Продолжайте, пожалуйста.

– Вы уверены? – (Клеманс кивнула.) – Мне так жаль. Но, видите ли, площадь… – (В разговоре наступила мучительная пауза. Клеманс боролась с подступившими к глазам горячими слезами.) – Именно на этой площади и казнили Виктора.

Клеманс вдруг захотелось заткнуть уши и бежать, бежать от этого разговора, но ноги внезапно налились свинцовой тяжестью. Ну а кроме того, нельзя было оставлять Флоранс в одиночестве. Взяв себя в руки, Клеманс спросила:

– Как по-вашему, Элиза захочет рассказать мне о том, что случилось с Виктором?

– Не знаю. Она никогда об этом не говорит. Никогда. Для нее это стало ужасной утратой, которая разбила ей сердце, и со временем она наглухо заколотила дверь в прошлое.

– Понимаю.

– Несколько лет спустя она вышла замуж за Анри. Для нас это было неожиданностью. Впрочем, его первую жену Сюзанну убили во время освобождения, то есть они оба потеряли дорогих им людей при ужасных обстоятельствах. А так им стало легче.

– Да.

– Сюзанна не поддерживала нацистов. И даже наоборот. Этого не должно было случиться. Но так или иначе Элиза теперь живет в шато Анри, а не в нашем старом доме.

– Звучит впечатляюще.

– Полагаю, что так. Но… ну… я не знаю… но, думаю, Викки не любит Анри и обижается на мать за то, что та вышла за него замуж.

– Как нехорошо.

– Да. Если бы моя сестра поговорила с дочерью о Викторе, той наверняка стало бы легче. Но Элиза просто не смогла.

– Я понимаю ее. – Клеманс на секунду замолчала, раздумывая, как заставить Флоранс продолжать говорить. Что угодно, лишь бы хоть на несколько секунд облегчить душевную боль, терзавшую эту несчастную женщину. И Клеманс спросила: – А как насчет вас с Джеком? Где вы живете?