Ночной Странник

Едем мы вдевятером: я, Грюнальди, Спалле и еще шестеро моряков с погибшего корабля. Время от времени приходится сходить с седла и вести коней под уздцы. Дорога идет над обрывом. Потом, через пару часов, горы делаются немного ниже.

Дважды мы натыкаемся на головы, насаженные на колышки над тропой.

– Бралли и Бралунд, – внезапно говорит Спалле. – Отец и сын. Я их знал.

Вечером дождь перестает.

Потом мы едем в темноте. Медленно, осторожно, но кони спотыкаются, с них спадают уже клочья пены.

Мы разжигаем костер над рекой, на пляже, покрытом галькой, между скалами.

Последнее Слово молчит – просто сидит, смотрит на огонь и с треском выламывает пальцы. Спалле водит маленьким оселком по клинку меча. Мерно и сосредоточенно. Кроме этого – стоит тишина.

Шшшшшзгрииит!

Шшшшшзгрииит!

Мы прислушиваемся, не раздастся ли в темноте вопль, но ничего не слышно. Никто не вопит, ничто не подкрадывается между кустами.

Только «шшшшзгрииит!» оселка Спалле. Стук копыт, порой мурчанье и фырканье коня.

И треск огня.

Я концентрируюсь и впадаю в двухчасовую регенерационную летаргию. Обернувшись плащом и упершись в седло.

Выступаем мы с первым светом.

Собираемся еще по темноте. Столько времени, чтобы отойти на минутку в кусты, все время с мечом под рукой, потом омыть лицо ледяной водой из фьорда.

Уже в седле мы жуем кусочки мяса и копченого сыра.

Девушка лежит на тропе совершенно нагая. У нее раскинуты руки и присогнута нога. Ей вырвали глаза. По светлой бледно-голубой коже, контрастирующей с пурпурными волосами, рассыпавшимися вокруг головы, ползают мухи.

Грюнальди останавливается и не может ехать дальше. Один из моряков соскакивает с седла, на миг присаживается около девушки, придерживая меч, после чего поднимает лицо и отрицательно качает головой.

Последнее Слово на миг прикрывает глаза с хорошо заметным облегчением.

Мы едем дальше.

Через несколько часов мы выезжаем из леса и попадаем в очередную долину с озером. Над берегом стоит окруженный частоколом двор. Издалека видно, что ворота заперты. Фрагмент частокола и один из домов снаружи черны и сожжены.

Грюнальди каменеет в седле. Стискивает пальцы на луке седла и нервно закусывает губу. Это длится лишь несколько секунд, после чего он поднимает коня на дыбы и гонит его диким галопом вниз.

Подъезжая, мы все уже со шлемами на головах и луками в руках.

Внутри, на подворье слышны лай и рычание собак и крики нескольких человек. Значит, они живы, слава Богу. Не попали мы на очередное место резни.

Ворота отворяются, и внезапно из них выходит Грюнальди. Он белый, как стена, и шагает будто слепец – куда несут ноги, не пойми куда. Идет, отираясь о скалы, а потом садится над озером и медленно стягивает с головы шлем. Тот выпадает у него из рук и с лязгом катится по камням, а Последнее Слово мертво глядит перед собой.

Мы спускаемся с коней. Я иду в сторону Грюнальди, но Спалле хватает меня за плечо.

– Не сейчас, – ворчит. – Сейчас нельзя, оставь. Пойдем, узнаем, что случилось. Ему сейчас нужно найти силы жить.

Мы вводим коней на мощенную камнем площадь между плачущими людьми. Кто-то принимает у нас вожжи, какая-то женщина со сплетенными на затылке волосами и с мечом на спине подает нам по рогу пива. Руки ее трясутся.

Мы опоздали на два дня. Девушка рассказывает спокойно, но каким-то деревянным голосом. Посттравматический шок. Началось с нападений на охотников, поселенцев, живущих выше в горах, и на пастухов. Убили несколько человек, сожгли пару домов. Что-то убило в лесу охотников, одного нашли полностью сгоревшим на нетронутой огнем траве. Потому она собрала их сюда, на двор.

Сторожили. На ночь закрывали частокол. И сторожили ворота.

Выслали одного конного ко Двору Кремневого Коня, но он не вернулся.

Потом несколько раз появлялись Змеи на странных лошадях. Они отгоняли их стрелами. Нападали лишь под прикрытием ночи, чаще под утро. Но не слишком яростно. Лишь тревожили.

Удалось убить троих или четверых.

Она решила, что поселенцы приготовят лодки, спустятся Драгориной до большого озера и схоронятся на дворе Атлейфа. Но в следующую ночь Змеи подожгли лодочный сарай.

Появились страшные туманные твари и невиданные ранее существа, выглядевшие немного как морские крабы из железа, а немного – как люди. Слышали, как ночами они кричат нечеловеческими писклявыми голосами.

Потом они услышали музыку флейты. Очень печальную и странную. Собаки выли, когда она раздавалась. Один раз они увидели дудочника, стоящего на краю леса в плаще с капюшоном и держащего длинную флейту. Пытались его застрелить, но он принялся крутиться и танцевать среди падающих вокруг него стрел.

Дети Грюнальди и еще несколько детей рыбаков и пастухов, которые были тогда в городке, сделались больными. Не отзывались – просто стояли на палисаде и смотрели в лес. Лишь те, кому было больше восьми и меньше четырнадцати.

А позавчера их атаковали. Жители оборонялись целую ночь и сумели отбросить нападавших, даже погасить сарай. А утром оказалось, что все те дети отворили ставни, вышли из дома, в котором их затворили, приставили лестницы к частоколу и ушли.

В лес.

* * *