Ночной Странник

Я перекладываю вещи, часть из них придется здесь оставить. Готовлю минимум. А потом иду к Грюнальди, что погружен в отчаяние над озером и пытается собрать силы для жизни. Бесцеремонно хватаю его за плечо:

– Собирайся, Последнее Слово. Времени у нас нет.

Он поднимает на меня мертвое, мокрое лицо.

– Мы не нашли ни одного трупа ребенка, – говорю ему. – Ни в реке, ни в лесу, нигде. Они их похищают, но не убивают. Это было позавчера. Мы их догоним.

Он поднимает брови, словно не понимая, что я говорю:

– Как?!

– Я умею идти по следу. Даже нюхом, словно пес, если понадобится. Не отступим. Бери пару человек и оружие. Не будем терять время.

– Ты пойдешь со мной? – спрашивает он. – В Землю Змеев?

– Да. Я все равно шел в ту сторону.

Глава 8 Сожженная земля

Нынче солнцу – не встать

В мертвых зеницах отцовых.

Дом под стервятником пал.

Надо уйти, надо укрыться.

В сжатой пясти – отчаянье,

В сердце – вражеский нож.

«Песнь Преданного», Киренен, автор неизвестен

Бежали мы коридором в абсолютной темноте. Я уже перестал протестовать. Когда Брус потянул меня в ямину туннеля, я услышал, как Ремень захлопнул дверь и закрыл засов с той стороны. Я оказался во мраке, что скрывал мои слезы и испуг. Казалось, что мы бежим бесконечно, а где-то высоко над нашими головами шла война и перекатывался пульсирующий отзвук, словно отголосок далекого обезумевшего океана.

Вокруг и внутри меня царила одинаково черная пустота. Я перебирал ногами, поскольку приказано мне было идти. Но я понятия не имел, куда и зачем.

Мне всегда казалось, что внезапно встать перед лицом собственной гибели – нечто отвратительное. Знал я, что никто не может быть уверен, как тогда станет себя вести и не проснется ли в нем ужас и животная жажда жизни. Но я не допускал, что можно избегнуть смерти и ощущать после необходимость жить дальше как страшное бремя.

Моя мать, императрица, которая считала меня сыном, отец, Айина, Чагай, Мастер Зверей – все умерли. Не существовали. Даже Ремень, Фиалла и Тахела наверняка были мертвы к этому моменту. Умерли все, кого я знал. Мой мир, мои Облачные Палаты пожрал ревущий пожар.

Я остался один в душной тьме.

И завидовал им, ушедшим. Хотел и сам пойти Дорогой Вверх, куда и они, или исчезнуть в пустоте, черной и глубокой, как та, что меня окружала.

Тем временем мне приказали жить.

Император. Владыка Тигриного Трона без трона. Кай-тохимон клана Журавля, но без клана. Один. В темноте. Последний из живых.

Если бы не Брус, который меня вел, полагаю, я сполз бы под стену и лежал, пока не умер бы от голода.

Мы бежали длинными коридорами. Когда горели в них лампады, казалось, что путь в город длится мгновение. Когда же проходил им в последний раз, в темноте, казалось, что они бесконечны.

Наконец я услыхал скрежет ключа и тихий скрип двери. Мы вошли в склад почти настолько же темный, как и коридор, только где-то снаружи трепетал слабый свет, в котором видны были абрисы бочек и тюков, хотя, возможно, это просто мои глаза привыкли к темноте.

Мы крались в тишине, молча. С корзинами путников за спиной, в плетеных плащах от дождя. Брус очень медленно раздвинул завесу из бисера, и до нас донеслись голоса:

– Что ты там говоришь?! Что у тебя под рукою, пес?!

Что-то с грохотом упало на пол.

– Не трогайте мои стихи… – Тихий голос, которого я никогда не слышал.

Брус снял ремень с корзины и медленно поставил ее на землю. А потом взял свой посох и прокрутил его кончик. Посох распался, а между частями блеснула сталь. Брус высунул клинок и аккуратно прислонил вторую часть палки к стене, после чего сунул руку за пазуху и вынул нечто, напоминавшее толстый гвоздь.

А потом его широкие плечи заслонили мне вход, и я не мог видеть, что происходит снаружи.

– Еще раз говорю тебе! Золото, деньги и вино, чужеземный червяк. И письма. Отдавай письма! Жрецы хотят знать, кто стелился перед чужеземцами, кто хотел знаться с грязью не из своей касты и кто нарушал Кодекс Земли! Все!

– Письма – нельзя… – забормотал Шилган Хатьезид, писарь, сидевший за столом, все еще с тростниковым каламом в руке. Свободной рукой он прижимал карточку, скрывая ее содержимое, словно ученик, пойманный на рисовании каракулей.

Два пехотинца низкого звания из «Каменного» тимена разоряли помещение. На полу стояла круглая корзина, в которую они сбрасывали то, что снимали с полок. На них не было тяжелых панцирей – только простейшие сегменты доспехов, они не носили и шлемы – только повязанную вокруг лба защиту головы и щек. Один из них держал старика за волосы и прикладывал кинжал к его горлу.

Столько-то я и успел рассмотреть, прежде чем Брус вошел в помещение.